«Может быть, я был в шоке», — думал мужчина сейчас, пытаясь осмыслить, что почувствовал, открывая свою машину (кто-то был убит, кто-то произнёс свои последние слова, но трагедия выглядела странно обыденной). Но минутой позже, когда он уже ехал домой, ужас наконец пустил свои корни — его руки затряслись, он то и дело смотрел в зеркало заднего вида (никто за ним не ехал, никакой мотоцикл не сел на хвост «субурбану»); вскоре его глаза затуманили слёзы. Потом, пережидая красный свет, он заметил кровь на рукаве куртки, это открытие спровоцировало мощный спазм в груди, вызвало сдавленные рыдания, из-за которых стало практически невозможно ехать куда-то дальше:
— Господи… о, Господи Иисусе…
«Это мог бы быть я, — думал он, выбрасывая куртку в мусорку в переулке. — Это мог бы быть я, — думал он, приехав домой и безопасно припарковавшись на подъездной дорожке. — Это мог бы быть я…»
Ветер, как он подозревал, постепенно успокоил его — свист вокруг «субурбана», плавный и ритмичный, в каком-то роде оказался расслабляющим. Это ветер оживил его, прочистил мозги, когда он вылезал из машины, — поднёс его к парадному крыльцу, послал его внутрь.
Джулия смотрела новости, сидела на кушетке в гостиной, расслабившись в своём голубом домашнем платье, улыбнулась, когда его силуэт отразился на экране телевизора, однако нахмурилась, когда оглянулась через плечо и увидела его.
— Где твоя ветровка?
— Где моя ветровка?
Он сказал без запинки, его лицо не выдало страха. Было похоже, что его рот функционирует независимо от мозгов.
Он подумал: «Джулия, сегодня ночью был убит человек…»
И продолжил:
— Оставил в библиотеке.
— В самом деле? Где?
— На стуле, думаю, или под столом для чтения.
— И ты не вернулся за ней?
Нет, он не вернулся за ней. Он читал за своим любимым столом на третьем этаже, поглощённый книгой о пилотах-камикадзе, когда объявили, что библиотека закрывается, — и он направился вниз, не сообразив, что куртка забыта, пока не вышел на холод парковочного гаража.
— Первое, что сделаю завтра, — заберу её. Я уверен, она на месте.
— Хорошо, если бы это было так, — сказала Джулия. — Эту ветровку подарила тебе моя мама.
Ветровка была не важна, она не имела значения. На следующий день он вернётся в библиотеку и найдёт её, во всяком случае, так он ей скажет. Что действительно имело для него значение, это Джулия — он поцеловал её в лоб, погладил её волосы. Спросил, спят ли дети.
— Ну конечно спят.
Спросил, любит ли она его.
— Да, что за глупый вопрос.
Он растянулся на кушетке, опустил голову ей на колени. Посмотрел ей в лицо, спросил, счастлива ли она.