– В твоем случае – да, – улыбнулась она. – Ты, Оль, не сердись, а присмотрись к нему. Мало ли! К тому же у него, насколько я знаю, своя квартира, что немаловажно. Сколько еще с дочками жить?
Как оказалось, Антон действительно жил один в трехкомнатной квартире и к тому же недалеко от меня, возле метро «Пражская». Узнав, что я на «Чертановской», он сразу вызвался проводить. Засиделись мы допоздна, поэтому я решила, что это нелишне. Расцеловавшись со Златой и Костиком, я вышла из квартиры и начала спускаться по лестнице. Антон нагнал меня на площадке между первым и вторым этажами, неожиданно оттеснил к стене и начал целовать. Я так растерялась, что в первую минуту замерла, позволяя ему хватать меня и тискать. Но когда влажные губы впились в мои, а язык глубоко проник внутрь, я оттолкнула Антона, врезала ему что есть силы по щеке и побежала вниз. Но он не отставал. Я двинулась к метро, он шел рядом и без конца повторял, что просит прощения, что не смог себя сдержать, что я выгляжу соблазнительно, что он больше не будет. От быстрой ходьбы я постепенно начала успокаиваться, и когда подошла к метро, то уже улыбалась. Уж очень он был испуганным и смущенным и выглядел, словно обиженный подросток, который впервые получил отказ от девушки. Увидев возле метро работающую цветочную палатку, Антон метнулся к ней, купил первые попавшиеся розы и преподнес мне их, умоляя простить. Что было делать? Я приняла розы и заверила, что больше не сержусь.
В метро мы молчали. Антон периодически робко касался моей руки влажными пальцами. Но я отодвигалась. Он становился все более грустным и смотрел на меня с видом побитой собачонки. Когда мы приблизилась к моей станции, я встала и подошла к двери. Антон последовал за мной и, обняв, сказал на ухо:
– Может, поедем ко мне?
– Это еще зачем? – резко спросила я.
– Как зачем, зая? – искренне удивился он. – Трахаться!
Я дернула плечами и быстро вышла в открывшуюся дверь. Антон не отставал. Так он и плелся за мной до самого дома в полном молчании. У своего подъезда я остановилась и повернулась к нему.
– Спасибо, что проводил, – сухо сказала я. – Прощай!
Антон поднял голову, изучая дом.
– А ты на каком этаже? – поинтересовался он. – Где твои окна?
– Серенаду, что ли, хочешь сыграть? – усмехнулась я.
– Что ты, зая! – ответил он. – Да я гобой в такую сырость из сумки не выну. А уж играть на нем тем более не стану.
– Так ведь тепло на улице! – засмеялась я, про себя удивляясь его серьезному тону. – Лето на дворе.
– Мой инструмент стоит не одну тысячу долларов, если хочешь знать, – нервно проговорил Антон и поправил сумку на плече. – А на улице по причине постоянных дождей сыро, хоть и тепло. Дереву это вредно. Оно набухает, потом высыхает и от этого трескается. А трещины влияют на качество звука, и заделывать их не так-то просто. Надо к мастеру ехать, денежки платить. Так вот, детонька, все это серьезно. А ты думала, что это просто дудка?