Вексфорд знал кое-что, чего, наверное, не знала Джоан Гарленд. Все эти факты из писем, перепечатанных в «Санди Таймс». Несостоявшееся супружество с Десмондом Флори. Десять лет она жила с мужчиной, «как сестра с братом» — подобающий эвфемизм тех лет, — и не имела права даже пожаловаться: такие нравы были в ее среде. От двадцати трех до тридцати трех — для любого человека это время сексуального расцвета. У нее эти годы пропали, прошли впустую — и эту потерю никакое будущее не способно было возместить. И вот в конце войны, в один из последних дней которой Десмонду Флори суждено погибнуть, у Давины появляется любовник, человек, который станет отцом Наоми.
Разведение лесов в Танкреде было выходом нерастраченной энергии всех тех десяти лет. Интересно, подумал Вексфорд, если бы Десмонд не оказался бессильным со своей женой, шумели бы сейчас вокруг Танкреда эти леса? Пожалуй, все сладострастие Давины вполне объяснялось десятью годами подавления чувственности. Этот опыт, видимо, так никогда и не изгладился — десять лет, вычеркнутых из жизни. Она понимала, что эту пустоту, эту пропасть никогда не заполнить, что бы там в жизни ни случилось потом.
От подобного удела она и хотела уберечь Дейзи. Собиралась оказать ей добрую услугу. Но стоило подумать, какими катастрофическими последствиями могла обернуться возможная связь Дейзи с мужем ее бабки, и все благие намерения представлялись в истинном свете — они были всего лишь предлогом. Давина не понимала, что делает, подумал Вексфорд. Не с ее тонким вкусом и чувством приличия было затевать такое. Кроме того, она сама заявляла, что особо привержена «цивилизованному образу жизни».
Кем был тот возлюбленный Давины? Человек, который, подобно сказочному принцу, явился освободить красавицу, томящуюся в зачарованном лесу? Наверное, кто-то из ее круга — писатель или ученый, решил Вексфорд. Но он вполне мог представить Давину и в роли леди Чаттерлей, родившей Наоми от кого-то из слуг.
Дождь перестал. Мокрый лес кутался туманом, но, выехав на шоссе, Вексфорд увидел вышедшее из-за туч вечернее солнце. Наступил теплый и приятный вечер. Тучи плотными лохматыми грудами сбились к горизонту. На дорожке у гаража блестела лужа, машина прошелестела шинами, расплескивая воду.
Дора говорила по телефону. У Вексфорда вспыхнула было надежда, но Дора коротко покачала головой. Это был всего лишь отец Нила, он спрашивал, не нужно ли ее подвезти.
— А я? Почему он спрашивает только про тебя?
— Он думал, ты не поедешь. Все уже заранее знают, дорогой, что ты никуда не ходишь.