Новый воевода в совершенстве владел своим оружием. А еще он спокойно спал остаток ночи, набираясь сил, пока Данила терял свои в схроне Крагга, а после убегал от преследователей. К тому же его торс, руки до локтей и ноги до середины бедер были прикрыты кольчугой, усиленной золоченым зерцалом с изображением всадника, разящего копьем крылатого дракона.
На Даниле же была лишь грязная камуфлированная куртка, скрывавшая изуродованное левое предплечье, штаны да армейские ботинки. Вот и весь доспех. Плюс отцовский меч с клинком, укороченным на два пальца. Не меч — скорее, большой и широкий кинжал. Но правила Божьего суда предписывали биться лишь тем оружием, что воин имел при себе в момент приговора. Потому особо выбирать не приходилось — хорошо, что хоть не безоружным в Кремль явился…
Данила едва успел извлечь меч из ножен, как Ратмир прыгнул вперед, занося кукри для сокрушающего удара наискось, способного развалить бездоспешного человека от плеча до пояса. Разведчика спасло лишь то, что на нем не было кольчуги, — с дополнительным весом на плечах он не смог бы с таким проворством нырнуть под удар. А без нее получилось. Страшный клинок просвистел над ухом, Данила кувырнулся, вскочил на ноги и сделал выпад…
Эх, будь меч прежней длины, острие, несмотря на доспех, вошло бы Ратмиру точно под лопатку. А так удар, отточенный годами тренировок, лишь порвал пару звеньев кольчуги да слегка рассек кожу на спине. Не рана это для воина — царапина.
Воевода развернулся с проворством кота и рассмеялся.
— Отрок бы сильнее ударил, — отсмеявшись, произнес он, поигрывая кукри и выбирая подходящий момент для удара, — неудачная атака добавила ему осторожности. — Куда ж делась твоя выучка, разведчик? В лагере нео оставил?
Данила отвечать не стал, берег силы. Да и надо ли отвечать? Наступило время мечам сказать свое слово.
Противники кружились по импровизированной арене, выбирая момент для единственного удара, но обоих тренировали одни и те же учителя, и оба были способными учениками. Внезапно Ратмир сделал шаг назад, толкнув спиной стоящего сзади мужика, шагнул еще, зацепил носком сапога смесь песка и пепла и резко махнул ногой, словно бил в пах невидимого врага.
Толпа ахнула. Швырнуть в глаза противника пепел погибших — неслыханное святотатство. Но на Божьем суде нет других судей, и каждый воин выбирает тот прием, какой ему позволяет совесть. Ратмир принадлежал к клану Говорящих с Мечами и больше верил в своё оружие, чем в высшую справедливость. Потому, увидев, что его маневр удался, без промедления снова метнулся вперед, занося кукри для решающего удара…