— Думаю, что нет. Во всяком случае, не все. О эпидемии широко информировало радио и телевидение.
— Сколько, вы думаете, сохранилось в живых?
— Трудно сказать. Не больше десятой доли процента…
— То-есть, что-то около пяти миллионов?!
— Пожалуй.
— Меньше, чем было в Москве!
— Я думаю, что эпидемия мало затронула горцев, скотоводческие районы, где не было скученности людей. В основном, удар пришелся по крупным городам и индустриальным, густо заселенным районам. Такие народы, как наши якуты, чукчи, киргизы, индейцы Канады, может быть совсем не пострадали.
— Так что? В будущем эти народы заселят Европу?
— Вполне возможно. Если, конечно, оставшиеся в живых европейцы не увеличат свою численность. Но на это уйдут столетия.
— Так что единственная наша надежда — дети?!
— Выходит, что так. Но это не все. Мы должны сохранить культуру и дать нашим детям образование. В этом я вижу сейчас нашу главную задачу. Сохранить! Сохранить во что бы то ни стало. Хоть часть культурного наследства, письменность, знания. Собственно, поэтому мы здесь. Мы должны не только собрать как можно больше информации в книгах, что мы и сделали, но и сделать значительные запасы материальных ресурсов, чтобы высвободить время для обучения детей. Если мы сейчас не будем иметь, скажем, одежду, то нам придется изготовлять ее самим. А это займет время и не оставит его для учебы.
— Выходит, что наш грабеж имеет под собой высокую моральную основу?
— Конечно! Тем более, что это не грабеж, а законное вступление в наследство.
— А! Теперь мне легче заниматься всем этим, а то, знаете, нет-нет, да и появляются нехорошие мысли.
Мы снова принялись за работу. Нам предстояло загрузить еще восемь больших грузовиков.
— За день не управимся, — вздохнул Алексей.
— Что ж, придется еще раз заночевать.
Ночь мы провели в пустом товарном вагоне. Ребята нанесли откуда-то ковров, постелили их на пол теплушки и, укрывшись такими же коврами, расположились на ночлег и быстро заснули.
Мне опять не спалось и я вышел покурить. Минуты через три из теплушки выпрыгнул Алексей и, чиркнув спичкой, стал раскуривать сигарету. Я подошел.
— Что, не спится?
— Я вот все думаю о нашем недавнем разговоре, — он глубоко затянулся и медленно выпустил дым. Сигарета сразу уменьшилась на треть.
— Ты очень много куришь, — упрекнул я его.
— Да, надо бросать, — согласился он, — все равно запасы табака скоро кончатся. А вы заметили, — он еще раз затянулся и выбросил окурок, — что из ребят мало кто курит?
— И никто давно не употребляет спиртного, хотя склад с ним не охраняется!