Дмитрий шагнул вперед, и Шеф обернулся на звук шагов.
— Дима, — бодро сказал он и взмахнул рукой, — присоединяйся, давно тебя ждем.
Проводник подошел к столику, плеснул в чистую рюмку коньяку и выпил залпом. На босса он не смотрел — сегодня тот был ему противен более, чем обычно. По-жабьи сплюснутая голова, рот до ушей, маленькие поросячьи глазки и бородавка на подбородке с торчащим жестким волоском.
«Господи, операцию пластическую себе бы сделал, что ли, — подумал Дима, подцепляя пальцами кус рыбы, — ведь есть же деньги у буржуя...»
— Привет, — сказал Петр, — ты чего так долго?
Дмитрий кивнул ему, но не ответил — прожевывал рыбу, оказавшуюся довольно жесткой горбушей.
— Ну, как ты себя чувствуешь? — спросил Шеф, наблюдая, как Дмитрий наливает себе вторую рюмку.
— Плохо, Василь Палыч, — отозвался Дмитрий, — плохо.
— Что, — сказал Шеф, — опять месяц пить будешь?
— Буду, — ответил Дима и залпом выпил коньяк. Василий Павлович поднялся с дивана, который жалобно скрипнул, и подошел к окну
— Дима, — сказал он тихо, — что ты как маленький? Привыкнуть бы пора, третий год уже...
— Да все будет в порядке, Василий Павлович, — воскликнул Петр с наигранным весельем. Он улыбался во весь рот, но глаза его были холодные, колючие. Где-то в глубине проглядывала льдинка страха, которую Дмитрий раньше не замечал.
— Ну, стиль работы у него такой, — продолжал Петр, поднимаясь с дивана, — хорошо поработал, хорошо отдохнул. Ведь мы хорошо поработали?
— Отлично сработали, — согласился Шеф.
Он вытащил из кармана серебряный портсигар с позолотой — громоздкую аляповатую вещь, дорогую и некрасивую, как все игрушки. Василий Павлович извлек из этой драгоценной коробочки маленькую черную сигару — сигариллу и постучал ею о золоченую крышку портсигара.
— Ну, вот вы поговорите тут о том, что такое хорошо и что такое плохо, — сказал он, — а я пойду подымлю немного.
Василий Павлович рывком открыл ведущую на балкон дверь и прикрыл ее за собой.
Петр подхватил свою рюмку, налил себе коньяку и подошел вплотную к Дмитрию.
— Слушай, — сказал он громким шепотом, — ты погоди пока с отдыхом, а? Завтра делаем одно дельце и гуляй себе...
— Хватит, — сказал Дима, — отстань. Я себя такой сволочью чувствую...
Внутри было гадко. То ли коньяк плохо лег на «Очаковское», то ли рыба была несвежей...
— Послушай, — снова зашептал Петр, буквально впиваясь взглядом в Проводника, — я знаю, плохо тебе, плохо. Отдохнуть надо значит. Но тут дельце-то плевое. Попугать надо пару фраеров, что бабло зажали. Просто пугнуть, ничего такого серьезного!