– Аминь, – кивнул Стас.
Шествие хоругвеносцев, по всей видимости, миновало перекресток с Кайзер-плац, машины медленно двинулись вперед.
– Аминь, – повторил Стас, снимая «студ» с ручного тормоза.
– А снег-то перестал, – задумчиво пробормотал Хворостов.
Стас усмехнулся. Он только что решил одну из давивших на него с самого утра проблем. Он понял, каким образом сможет встретиться с Бруно…
* * *
По приезде в Управление Стас отправил Хворостова и Беби-Бума в архив. Падение дирижабля, даже не пассажирского, не могло не оставить следов. Это было очевидное направление расследования. Беби-Буму предстояло перерыть документы, связанные с крупными финансовыми затратами авиаэскадрилий, которые могли соответствовать приобретению дирижабля. Подобные операции должны были производиться через налоговое подразделение Управления. Что касается Хворостова, то его задачей было поднять сводки о пропавших без вести, погибших на производстве и так далее – короче, любые документы, которые могли бы сообщить информацию о погибшем пилоте, буде такой вообще существовал. Ну а Душка Джи, у которого, судя по всему, в знакомых числилось две трети города, сам нашел себе работу. Он собирался объехать городские офисы авиаэскадрилий и порасспрашивать на месте.
Сам Стас вернулся в каморку в дальнем углу кафедры отдела убийств, закрыл поплотнее дверь и запер ее на смешной оконный шпингалет. На двери, на той стороне, что была до этого обращена к фанерной перегородке, висело еще несколько пожелтевших фотографий. На одной, видимо самой старой, несколько человек в форме пограничного корпуса Периферии стояли, окружив пулемет Гатлинга-Фендера модели прошлого десятилетия. Фоном группе служила стена из крупных блоков серо-желтого цвета. Эту стену и эту кладку узнает любой человек, обитающий в любом из Периметров государства человеческого. Стена, день ото дня сдерживающая напор обезумевшей природы. Каких-то десять-пятнадцать лет тому назад казалось, что эта стена – символ чего-то нового, не просто стена между миром смерти и миром жизни, но и некая отправная нерушимая граница, отделившая время войны от благословенного времени мира. Но ни черта подобного не случилось, и теперь, спустя десятилетие, это очевидно. Вновь цветут буйным цветом, несмотря на студеные зимние ветра, милитаристские настроения, маршируют молодчики в стандартном обмундировании, теле– и радиоэфиры полны пафосного хлама и призывов к военному походу, а в целом – к восстановлению пошатнувшегося самолюбия цивилизации.
Стас аккуратно поддел фотографию ногтем и убрал ее в портмоне. Он и сам не смог бы сказать, для чего.