К тому времени как он вышел из ванной, старлетку в телевизоре сменил одутловатый мужичок, рассуждающий о творчестве Клаудио Монтеверди и в целом о музыке эпохи барокко. У отца была пластинка с несколькими произведениями Монтеверди. Стас как-то пытался их прослушать. Не понравилось.
Чистых рубашек не осталось, пришлось долго стоять у окна, разглядывая воротники, рукава, карманы, выбирая наименее грязную. Вернулся в ванную, чтобы, стоя у зеркала, повязать галстук.
Привычные действия, привычные настолько, что не приходится говорить себе, что надо сделать, как надо сделать. Ты просто делаешь – и все. И занятно выходит, смерть сильнее всего, но этот обыденный автоматизм сильнее смерти. Потому что вчера умер человек, а сегодня ты стоишь у окна и выбираешь наименее грязную рубашку. И, может быть, это неправильно, но спорить с этим бессмысленно, потому что так есть, так всегда было и, вероятно, всегда будет. Потому что можно лицезреть гибель империй, парады планет, взлеты и падения, все, что угодно, но до тех пор, пока ты не перестанешь коптить небо, ты будешь стоять у окна и выбирать рубашку.
Ладно…
Он вышел позже обычного, прокручивая в голове путь к Управлению, возможности объезда тех мест, где стопроцентно будет пробка… Скорее всего, в любом случае вовремя не приехать. Ладно.
Моралес ждал его, полусидя на капоте своего гигантского желто-черного «Ситроена ТА». Красное от мороза лицо, хмуро насупленные брови, самая большая из когда-либо виденных Стасом сигар. На голове котелок, черт побери, ну, разумеется, котелок с белым снежным околышем, и ниже – целые горные насыпи снега на плечах тролля. Младшие детективы его группы, топчущиеся вокруг «Ситроена», выглядели недорослями рядом с гигантом Моралесом. Даже высоченный Хворостов, даже широкоплечий Беби-Бум.
– Бекчетов, ко мне в машину, – рявкнул Моралес и отправил сигару в сугроб. На мгновение Стасу показалось, что сигара растопит весь снег на улице.
«Дьявольски славное доброе утро, бездельники! Давайте продирайте глаза, я сегодня рано, и какого черта вы все еще дрыхните, если я, всеми признанный лежебока, уже на ногах, уже в своей рубке, уже, мать вашу, кричу вам из динамиков, что долбаное прекрасное утро настало? И если вы проспите и его, ну… Тогда мне не о чем с вами говорить, вы безнадежны, вы не стоите моей заботы.
Да, да, да. Я произнес это слово – «забота». Пусть кинет в меня камень тот, кто скажет, что это не так. Пока государство и профсоюзы заботятся о ваших кошельках, холодильниках, пенсионных накоплениях и прочей херне, диджей Халли на волнах рэйдио «Хоспис» заботится о вашей душе. И вот я говорю вам, дети мои, продерите свои долбаные глаза и посмотрите в окно. Пусть кружит снег и в воздухе уже стоят намеки на запахи хвои, апельсинов, и водки, и даже затушенных в шпроты сигарет, черт с ними, куда же без них. Пусть! Вы думаете, это просто атмосферное явление? Просто, мать вашу, перепады температуры в верхних слоях атмосферы? Нет! Физика, математика, химия – все это фундаментальная, обоснованная, просчитанная чушь собачья, не имеющая никакого отношения к тому, что вы, несчастные неудачники, можете сейчас увидеть за окном.