— Хорошо, — принял его руку ротный.
— Вот и лады, — как будто обрадовался политрук. — А теперь скажи, если не трудно, ты же из этой самой… интеллигенции? Да?
— Да, из этой самой, — чуть усмехнулся ротный.
— Родителей-то, наверно, притесняли после революции?
— Да не особенно. Обошлось как-то. Отец-то погиб в той войне.
— Офицером был?
— Да.
— Дворянином, значит?
— Нет. Из вольноопределяющихся… А мать — дворянка, — вроде бы с вызовом произнес Пригожин.
— Вот оно что?… Все скрывают, а ты мне, политруку, напрямик.
— А разве дворяне плохо Россию защищали? Все "великие предки", о которых Сталин говорил, из дворян, между прочим, — уже усмехаясь, сказал ротный.
— Это оно так, конечно…
— Знаешь что, политрук, мы оба с тобой русские люди, и Россию я люблю не меньше тебя, а может, и больше, потому что у меня есть прошлое. Давай-ка больше биографий не разбирать. Понял?
— Конечно. Да я доверяю тебе, не сомневайся.
Так, за разговором, подошли они к штабной избе, приостановились.
— Как думаешь, помкомбату будем докладывать о случившемся?
— Подождем пока, — ответил ротный, подумав.
— Самим бы выяснить надо. Я по взводам пойду, старшой. — И политрук тронулся в сторону так называемой обороны. Там и встретился с Костиком, который, сообщив, что ничего узнать не удалось, высказал затем наболевшее:
— Товарищ политрук, мы вот почти всех людей на одном краю деревни выставили, а ведь фриц ночью окружить нас сможет. Надо круговую оборону организовать. Помню, на учениях мы завсегда так делали.
— Соображаешь. Карцев, — одобрил его политрук.
— Что тут соображать? Два года кадровой протрубил, кое-чему научили, да я и сам старался, чуяло сердце, не отслужу мирно кадровую, доведется хлебнуть лиха.
— Не зря чуял… А для меня вот война, как обухом по голове, надеялся очень на наши соглашения с Германией.
— Обхитрил нас Гитлер, чего уж тут… Дали мы промашку.
— Ну-ну. Карцев, ты в большую политику не лезь, не нашего ума это дело… А насчет круговой обороны ты молодец. Как прибудет ночью пополнение, расположим его в старых немецких окопах, обезопасим себя с тыла, — политрук прикурил потухшую цигарку и, помолчав немного, продолжил. — Вы с ротным земляки вроде?
— Да, в одном районе в Москве жили.
— А знакомы не были?
— Вы что, политрук, думаете Москва деревня какая, где все друг друга знают? В одном нашем Дзержинском районе, почитай, около пятисот тысяч жителей, — не скрыл Костик превосходства москвича перед селянином, слыхал, что политрук в сельском райкоме инструктором, что ли, работал.
— Это я понимаю. Но бывают же случаи…