— Дай свою сумку и сунь руки в карманы.
— А ты?
— А у меня варежки тёплые. Мама связала.
Деревья и кусты на берегу канала цвели белыми пушистыми цветами из инея. Ветки плакучих ив напоминали застывшие водопады.
«Если б можно было эту красоту нарисовать!» — тайком вздохнул Даумант.
Белоснежные узкие улочки и домики старой Риги выглядели празднично нарядными. Часы Петровского собора пробили шесть раз.
У Дворца пионеров Даумант остановился.
— Вот и пришли.
— Ты что, снова в пионеры собираешься вступать? — засмеялась Байба.
— Сейчас увидишь.
Даумант взял Байбу за руку и повёл вверх по лестнице.
— Ай!
В ярком свете прожектора на них смотрела мохнатая бычья голова, пламенели летние цветы, волновалось пшеничное поле с золотистыми колосьями и синими васильками. Чуть дальше отражались в Даугаве дома старого города. Тихо звучала музыка Раймонда Паулса, знакомая и близкая, как народная песня.
— Автор этих гобеленов — Эдите Вигнере, сестра Раймонда Паулса, — шептал Даумант. — Что брат выражает в музыке, то сестра красками в своих гобеленах.
— Какой бы ты выбрал себе?
— Этот, — Даумант указал на триптих под названием «Вселенная».
В чёрном космическом пространстве серебристо мерцали далёкие галактики. На полу у ног наша зелёная Земля с горами, низинами, голубыми водными просторами. И, наконец, вершина творения природы — мужчина и женщина на цветущем лугу.
— Я бы повесил его во Дворце бракосочетаний, и кругом поставил бы много горящих свечей, как у икон в церкви.
— Музей через пять минут закрывается, — напомнила смотрительница зала.
Мороз пощипывал нос и уши. Люди спешили по домам укрыться в тепле, а Байбе и Дауманту не хотелось расставаться.
— Жаль…
— Чего жаль? — спросил Даумант.
— Что сказка кончилась.
— Нет, она продолжается. Представь, что сейчас не двадцатый век, а, скажем, шестнадцатый. Уже поздно. На улицах темно и тихо. Спрячемся, идёт ночной дозор, а у нас нет с собой фонаря. — Даумант потянул девушку в ближайший дворик.
— Какой ночной дозор? — заинтересовалась Байба.
— Вооруженные секирами стражи ходили по узким улочкам города и следили за порядком. Каждый запоздавший прохожий носил с собой фонарь. Часы были только на соборных башнях, поэтому каждый час ночные сторожа пели свою песню.
На улице Маза Пиле прожекторы высветили три старинных дома с крутыми черепичными крышами и решетчатыми окнами. В одном из них горел свет.
— Мы прибыли, — Даумант уверенно открыл тяжелую дубовую дверь.
— Ненормальный. А если нас примут за воров?..
Они оказались в просторной сумрачной передней. Вдоль стен стояли широкие скамьи. Сзади был виден огромный очаг, а над ним висел закоптелый котёл.