На улице Кэллоуэй — ее первой остановке — Грир ходила туда-сюда возле коттеджа Марш, пока не осознала, что это бросается в глаза. Затем она перешла на другую сторону дороги и принялась разглядывать дом, и, когда уже собралась с духом, чтобы взойти на крыльцо, передняя дверь открылась. На пороге показалась подвыпившая молодая женщина с ребенком на плечах и выкинула две пустые бутылки из-под молока.
Это безнадежно. Какой смысл спрашивать о Руби всех подряд, если очевидно, что эти люди не имеют к ней отношения. Грир снова направилась в центр деревни, пытаясь не замечать облегчение, испытанное оттого, что не пришлось заходить в дом.
Чуть позже, когда девушка уже готова была совсем сдаться, констебль подсказал ей мысль поговорить с пастором.
Действующий викарий церкви быстро удовлетворил ее интерес. Занятой мужчина средних лет, он не выказывал большого воодушевления по поводу своей десятилетней службы в Ферндэйл. Нет, у него сейчас нет прихожан по фамилии Тиммонс. Возможно, это значит, что семья переехала. Но его ушедший на пенсию предшественник, Алек Кольер, который теперь живет в Чалдон-Херринг, возможно, сумеет помочь ей. И мужчина наградил Грир улыбкой, которая, по-видимому, была нечастой гостьей у него на лице — и явно предупреждала о трудностях: «Если только вам удастся увести его от излюбленных тем: тоски по Ферндэйл, налогов и ревматизма».
Пока что попытки Грир преодолеть эти самые трудности оказывались не особенно плодотворны. На очереди, вероятно, были налоги.
— Билл Тиммонс был хороший человек. И отличный каменщик. Он время от времени что-то ремонтировал на территории церкви. В молодости жил в Лондоне, как он рассказывал, приложил руку даже к постройке собора Святого Павла. Хотя был тихий. Они с Молли переехали на юг в поисках успокоения, я так думаю, ну и чтобы увезти их маленькую дочку подальше от города.
Чашка в руках Грир чуть не соскользнула из блюдца. Она успела незаметно придержать ее. Кого он имеет в виду? Ее дедушку?
— Как звали их маленькую дочь?
Старик недовольно посмотрел на Грир:
— Руби. Конечно же Руби. Я думал, мы о ней говорим.
— О ней, о ней. Вы и ее тоже знали... и Курта? — Ее губы задрожали. Она не должна плакать. Он этого не поймет.
Преподобный Кольер несколько раз моргнул, потирая костяшки пухлых пальцев.
— Я перед этим сам немного занимался плотницким делом. По части декорирования, — добавил он после некоторых раздумий. — Руби приходила с матерью. Молли помогала убирать церковь. Ее девочка росла молчуньей, и помню, была у нее копна рыжих волос.