— Это почему?
— Мы все думали, что он уехал, эмигрировал в Австралию. Он часто об этом говорил. Вот почему мы никогда не сообщали о его пропаже. Он просто ушел, без долгих прощаний, просто исчез, как и говорил.
— А вы сами когда последний раз его видели?
Ответила она еле слышно.
— На Иванов день, двадцать шесть лет назад.
«Очень точная дата», — подумал Уард. Тереза Брейзил, похоже, чувствовала себя неловко на стуле перед его столом, но она явно считала себя обязанной прийти сюда и рассказать все, что знала.
— Так вы говорите, он никогда не писал, никогда не возвращался домой, и никого это не удивило? Никто из семьи не пытался найти его?
— А зачем, если он не хотел, чтобы его нашли, — пробормотала она.
— Мне все еще не совсем ясно, почему вы думаете, что человек, которого мы нашли, ваш деверь.
Тереза подняла на Уарда глаза, внезапно вернувшись оттуда, куда унесли ее далекие мысли.
— При нем нашли некоторые вещи. Мой сын был там; он рассказал мне. Кожаная веревка с узелками, наручные часы с металлическим браслетом. Я могу описать часы, если хотите. Ему их в том году на день рожденья подарили.
Уард вытащил из пиджака обе улики в пакетах и спокойно выложил их на стол перед ней. Проржавевшие часы оставили пыль на прозрачном полиэтилене; он наблюдал, как в глазах Терезы Брейзил, словно по волшебству, отразилось узнавание. Он проследил за тем, как ее взгляд упал на узкую кожаную веревку, все еще растянутую от того, что она плотно обхватывала горло молодого человека.
— Эта веревка… — сказала она.
— Что насчет веревки?
— Он всегда носил ее, — сказала она. — Можно, я посмотрю поближе?
— К сожалению, нет. Это улика в расследовании убийства.
— Убийства? — она едва прошептала это слово и резко побледнела.
— Боюсь, что так. Это все, что я могу сказать вам прямо сейчас.
— Это Дэнни, — сказала она. В ее голосе не было сомнения. — Я не знаю никого, кто бы еще такое носил. Это для защиты, он говорил. Для удачи.
Тереза отвернулась, и Уард наблюдал, как она пытается взять себя в руки. Когда она опять к нему повернулась, ее лицо было спокойным.
— Миссис Брейзил, пожалуйста, поверьте, что я не подвергаю ваши слова сомнению, но лучше всего иметь какие-либо подтверждающие физические данные. Были ли у вашего деверя какие-нибудь приметы, которые могли бы нам помочь — какие-нибудь заметные шрамы или родимые пятна?
— У него был шрам чуть выше левой брови, от биты. О родимых пятнах я не знаю.
— А он когда-нибудь ходил к дантисту, здесь в городе, или где-то еще?
— Они ходили к доктору Моррисону, как раз неподалеку от участка. Старый доктор умер несколько лет назад, сейчас практикует его сын.