Руки у нее были быстрые и теплые, они терли и жали и давили, о, какая ты добрая, Жюстина, какие у тебя руки, где ты этому научилась?
– Не знаю, я вообще-то не училась...
– Но ты же и правда умеешь... Боже, как хорошо...
Жюстина дошла до икр, терла, массировала, постукивала.
– Ты так напряжена, Берит, почему? У тебя что-то не в порядке?
– Нет, у меня все отлично, то, что ты делаешь, это божественно...
– Я не сейчас имею в виду. А вообще. В жизни.
Лицо у Берит сморщилось, она подавила слезы, всхлипнула.
– Иногда у меня такое чувство, что все кончилось, – сказала она хрипло. – А у тебя никогда не бывает такого чувства?
Руки терли и давили.
– У тебя здесь затвердение, Берит, прямо на подушечке стопы.
– Знаю. Мне кажется, что я все время даю и даю, но никогда... ничего в ответ не получаю. Мальчики взрослые, они уже не мальчики, а молодые мужчины, красивые, настоящие красавцы, я вижу, хотя я и мать, они в армии служили и приезжали домой в форме. Когда я их вижу, в те редкие разы, когда я их вижу... не могу себя представить, что я когда-то их носила, что они были во мне, что я их родила в муках, что они сосали мою грудь, что я на них подгузники меняла, видела, как они растут... мы даже говорить больше не можем, Жюстина. Нет, мы, конечно, могли бы поговорить, если бы у нас было время, если бы я одна с ними осталась на необитаемом острове, если бы там не было никого более притягательного, более живого, чем их престарелая мамаша.
– А твой муж?..
– Я заметила, что... Да... с тех пор как мы снова остались вдвоем, только он и я... Это тяжело. Если бы ты была замужем и у тебя были дети, ты бы меня поняла. Потому что многие, многие годы дети на первом плане, ты все усилия прилагаешь, чтобы уберечь их от опасностей и соблазнов, вся твоя жизнь направлена на то, чтобы быть хорошей матерью, на партнера уже сил не хватает... а ведь еще работа... и вдруг в один прекрасный день все. Дети переехали, покинули гнездо. И вы стоите друг против друга, вытаращив глаза, мужчина и женщина, и не знаете, как себя вести.
– А вы не можете куда-нибудь поехать, чтобы заново обрести интерес друг к другу?
– Мы ездили. В прошлом году Тор меня в кругосветное путешествие возил.
– И что?
– Не знаю. Он уже не тот парень, с которым я когда-то была помолвлена, который меня желал, которому хотелось трахаться раз за разом.
– Но ведь... а чего ты ждешь?
– Во всяком случае, не этого отчуждения. Оно меня пугает, приводит в ужас.
Она полулежала на стуле, почти сползла на пол. Болела голова, от глинтвейна, от слез.
– Ты когда-нибудь чувствуешь себя чужой, Жюстина, ты довольна своей жизнью?