– Замечала.
– В погребе еще вино найдется.
– И что с того?
– Тебе придется за ним сходить, я пока не могу туда спуститься.
– А ты уверена... нам это действительно нужно?
– Это слева, в той же комнате, где старый стиральный бак. Да ты сама увидишь.
Берит осторожно поднялась, ожидая, что птица среагирует на ее движения и накинется. Жюстина рассмеялась, и в ее смехе прозвучало нечто такое, чего Берит раньше не замечала.
– Господи, выглядишь так, будто у тебя живот скрутило. Не трусь ты так. Это же, черт возьми, всего лишь птица.
* * *
Но дело было не только в птице. Берит вернулась в прошлое, это была именно та лестница: они с Йилл, их двое, они сильнее, запах подчинения, унижения. Она вспомнила, что рассказывала девочка Жюстина про стиральный бак. Флора. Так звали женщину с накрашенными глазами, женщину-куклу, которая играла роль матери.
Бутылки с вином искать не пришлось. Они лежали на полке, именно там, где Жюстина и говорила. Внизу было темно, она не нашла выключатель. Она с испугом разглядывала бак, смотрела на него глазами маленькой девочки. Под баком располагалась дровяная печь, неужели она сажала ребенка в бак с водой и разжигала огонь? Сидеть там, чувствовать, как нагревается вода. Как она закипает.
Берит прижала бутылку к груди и кинулась наверх.
– Жюстина... нам нужно о многом поговорить, разобраться.
Жюстина покачала головой.
– Да! Ты должна меня выслушать, меня это гложет, покоя не дает.
В глазах у Жюстины появилось странное выражение.
– Ты хотела попросить меня перечеркнуть все, что было, правильно?
– Да...
– Ага, вечная загадка жизни: любовь, забвение и прощение.
– Примерно так, да, прощение или... примирение...
Жюстина глядела на нее, не произнося ни слова. Взъерошила волосы. Они встали дыбом. Потом хрипло и странно расхохоталась.
– Ты когда-нибудь вытащишь эту чертову пробку!
Марк приходил днем, они вместе делали уроки. Он касался ее, мимолетно. Для него она была просто ребенком.
Для нее это был вызов. Она чувствовала, как наливаются у нее соски, кожу вокруг них саднило. Свою детскую заколку для волос она потеряла – навсегда.
– Расскажи про Америку, – попросила она.
Он заговорил по-английски, так быстро, что у нее не было ни малейшего шанса уловить хоть слово. Она бросила в него подушкой, запустила прямо в его презрительную физиономию.
Он навалился на нее, прижал руки.
– Ну и гадина же ты.
В ярости она согнула здоровую ногу и ударила его между ног. Он побледнел и упал возле кровати.
* * *
У него была девушка в Вашингтоне.
– Как она выглядела?
– Выглядит, – поправил он.