– А девушки у них есть?
Берит кивнула.
– Но они совсем из другого мира. Молодые, худые, красивые. Когда я на них смотрю, то особенно остро чувствую, что я из прошлого.
Жюстина посадила птицу на стол между ними. Та развернулась к Берит, вытянула шею и зашипела.
– Ой, Жюстина... не могла бы ты...
– Ты его боишься. И он чувствует это. Постарайся расслабиться.
Берит хлебнула вина и осторожно протянула руку. Птица разинула клюв, глотка у нее была большая и алая.
– Он меня насквозь видит, – прошептала она. – Я ему не нравлюсь.
– Вовсе нет. Не обращай на него внимания. Ладно, давай пересажу его.
Жюстина встала и захромала к книжной полке. Птица замахала крыльями, опустилась ей на руку. Жюстина поднесла ее к верхней полке, птица перепрыгнула туда и замерла, точно изваяние древней крылатой твари.
* * *
Скалы, круглая гора. Тело Жюстины. Куртка натянута ей на голову, у нее проклюнулись грудки, уже изрядные. Та девочка, приемная, оседлав Жюстину, стягивает с нее брюки. А потом вдруг все смешалось, потому что Жюстина вырвалась и побежала, но поскользнулась на склоне и упала прямо на каменные плиты.
И как они потом убегали, убегали.
– Мы ее убили.
– Бежим.
– С ума сошла, нужно кого-то позвать, мамашу ее, что ли.
– Нет, нет, бежим.
– Нельзя. Нужно позвать на помощь.
– Тогда сама будешь виновата, идиотка! Она нас заложит.
Герд, ее звали Герд, имя внезапно всплыло в памяти. Это Герд уговорила свернуть к этому дому.
– Скажем, что она споткнулась, что мы играли, а она просто упала.
Они изо всех сил жали на звонок. Звонили и звонили. И вот перед ними возникла Жюстинина мама, на голове бигуди. Она с недоверием смотрела на них. Сказала, что ей некогда.
Им пришлось ждать, пока она приведет волосы в порядок, они стояли в прихожей, пахло шампунем и дымом. Женщина сорвала с вешалки пальто, глянула на свою ногу.
– Черт, во что чулки превратились! Проклятье!
– Пойдемте, тетя... – Герд потянула ее за пальто, и как она осмелилась.
– Где это?
– Там, в скалах.
– Я же говорила, что нужно быть осторожной. Она никогда не слушает, и вы, должно быть, такие же неслухи.
Именно это слово. Неслух. Она ворчала и шла вперед, на ногах резиновые сапоги, на плечи накинуто пальто. Жюстина лежала на каменных плитах. Одежда в порядке, только куртка валялась рядом – с завязанными рукавами. Она смотрела на них, точно агнец.
– Только подумай, бутылку в два счета выдули, – сказала Берит. – Вообще-то я ее для тебя покупала, в подарок.
– Ты никогда не замечала, что теперь в бутылки гораздо меньше помещается, чем раньше?
Берит скомкала носовой платок, засунула в сумку.