— Но ведь это же ялик лавочника, Фабиан! — воскликнул он.
— Он должен моему папашке, — успокоил его Фабиан. — Так что не пикнет ни словечка. Отчаливай!
Эрик тут же заиграл на губной гармошке «Дремлет волна…» — но лодка не двигалась.
— Здесь ветра нет, — заметил Георг и хотел было взяться за весло, но Фабиан прикрикнул на него:
— В парусной лодке не гребут.
Наконец лодка медленно проплыла мимо вехи. Жара стояла невыносимая, и смола медленно таяла на солнце. Эрик сидел на носу, играл на своей гармошке и наслаждался открывшимся видом.
Вот Стокгольмский пароход описал горделивую дугу. Капитан стоял на мостике в синей униформе, в фуражке с золотым галуном. Из камбуза чадило жареным мясом.
Легкая зыбь покачивала лодку лавочника, с ленивым шуршанием перекатывалась в ней галька.
Подул ветерок, жаркий, словно струя горячего воздуха из носика кофейника, и парус натянулся в мягкое, трепещущее полукружье.
— Пошла! — радостно закричал Эрик, увидев, как у штевня[10] ласково забурлила вода и когда первые брызги редким дождем окатили его. Георг вторил ему тихим счастливым смехом.
Они вышли на середину небольшого городского фьорда, берега которого с кудрявыми дубовыми рощами, густо поросшие камышом, были усеяны белыми домиками и красными сарайчиками. Большая красивая бабочка упрямо следовала за ними, то и дело садясь на парус, как на цветок.
Над городской церковью висело причудливое белое облако, от которого они уплывали все дальше и дальше.
Журчание воды становилось все веселее, шкот резал Фабиану руку, и ему пришлось привязать его к уключине.
Сейчас они находились уже в проливе большого фьорда. Крытая цинком башенка на доме бургомистра скрылась из виду. Облако стало разрастаться, сделалось серым и косматым, как старик.
Георг показал пальцем туда, где один большой фьорд переходил в другой, и торжественно пробормотал:
— Смотрите! Там берега вовсе не видно.
Каждый, у кого в жилах течет хоть капля моряцкой крови, знает, какие просторы для фантазии открывает далекая синяя линия горизонта. Мальчики притихли, мечтательно глядя туда, где подернутая легкой дымкой полоска прибрежных лесов таяла на солнце и пропадала. Неожиданно до их слуха донесся неясный далекий гул, словно кто-то перекатил большие камни с вершины горы. Красивая белая бабочка сразу исчезла. Вода потемнела, и носовую часть лодки обдавало шипящими брызгами.
Эрик передвинулся ближе к корме, Фабиан восторженно ругался, а Георг, крепко ухватившись руками за скамью, восклицал от полноты чувств: «Вот это да! Вот это ход!» Ветер странствий свистел у его висков. Он огляделся. За кормой все было серым. Но впереди светило солнце. Вперед! Вперед!