Амброс не позволил Саре прийти в порт, чтобы проводить его, поскольку существовала пусть ничтожная, но все же опасность, что кто-то увидит их вдвоем даже в этом необычном месте.
А потому они попрощались в гостиной тети Аделаиды. Пожилая дама предусмотрительно покинула комнату, оставив влюбленных одних на целых двадцать драгоценных минут.
Амброс стоял в дорожном костюме, с похудевшим, бледным и серьезным лицом; в глазах — непоколебимая решимость.
— Как долго тебя не будет? — спросила Сара. Все ее возбуждение улетучилось, и она чувствовала лишь тоску расставания и необъяснимую тревогу.
— Трудно сказать. Быть может, три месяца или шесть, а возможно, и целый год.
— А я все это время должна находиться в усадьбе Маллоу?
— Если не случится ничего такого, что заставит тебя оттуда уехать раньше. Например, если обнаружат твои истинные цели или их поведение сделается абсолютно невыносимым.
— Я вынесу.
— Нет, милая, ты не должна переступать определенную грань. Даже ради меня.
Амброс улыбнулся, но Саре хотелось, чтобы в его улыбке было больше теплоты и нежности. Неизменно серьезный, он после судебного решения, казалось, утратил последние остатки юношеского задора. Теперь от него веяло только суровостью и непреклонностью.
— И помни: я буду писать тебе при любой возможности.
— Сообщай мне обо всем, что тебе удастся обнаружить, — попросила Сара.
— Подобные письма я стану пересылать не по почте, а с надежным человеком. Нельзя допустить, чтобы такое письмо попало в чужие руки. Иначе наше дело дрянь.
— Но я должна знать, что с тобою, — вскричала Сара. — Предположим, тебя не будет целый год!
— Вряд ли, но даже если такое и случится, ты должна вооружиться терпением. Помни о нашем будущем, о наших правах.
Наконец Сара улыбнулась.
— Тайно, в душе, я стану думать, что я подлинная хозяйка усадьбы Маллоу.
— Но только вместе с правомерным хозяином.
— Амброс, не нужно постоянно напоминать мне об этом!
Тем не менее, перед ее мысленным взором возник образ чернобрового мужчины, спокойно сидящего с уверенностью законного владельца в уютной библиотеке, освещаемой пламенем камина. Видимо, не так-то просто изгнать память о нем из любого дома, в котором он пожил, особенно если он в течение нескольких месяцев являлся его хозяином. Да, он вовсе не был ничтожной личностью.