Дрова вспыхнули ярким пламенем, а зажженные лампы сделали комнату еще уютнее.
— Ха! — воскликнула леди Мальвина, торжествуя. — А теперь, Бетси, налей-ка мне стаканчик портвейна. И пришли мне внука. Мы устроим великолепную возню. Попроси прийти и мисс Милдмей.
Мисс Милдмей — превосходная девушка, спокойная и симпатичная.
Ведет себя безупречно. Настоящая леди, заслуживающая всякого доверия. Конечно, делиться с ней своими сомнениями невозможно, но, по крайней мере, для разнообразия можно немного посплетничать.
Шли дни, и Сара постепенно начала терять мужество. Слов нет, она все время что-то обнаруживала, но ее открытия были абсолютно бесполезными для дела, ради которого она старалась. Например, она знала и без откровений леди Мальвины, что Амалия несчастлива. Амалии удалось-таки, в конце концов, получить от Блейна согласие на некоторые перемены во внутреннем убранстве дома, после чего в усадьбу зачастили купцы и ремесленники, и помещения были завалены ворохами дорогой материи. Она приглашала к себе соседей и выезжала сама в гости. И всякий раз ее наряды были слишком изысканны для деревенских условий. Однако вся эта суета, казалось, лишь добавляла внутреннего напряжения, усугубляла ее дурное настроение, делала еще раздражительнее. Между Амалией и Блейном пролегло что-то более серьезное, чем временная супружеская размолвка, но этот факт не принадлежал к тем доказательствам, которые искала Сара.
Разговоры с Тайтусом нисколько не помогли. По мере того как он осваивался в новой обстановке, то прошлое, когда его звали Джорджем, быстро стиралось из его памяти. Он уже едва помнил свой дом в Лондоне, не говоря уже о жизни в Вест-Индии. Теперь он учился под руководством Соумса ездить верхом на пони и успешно преодолевал былую робость. Это обстоятельство радовало Сару, которая полюбила маленького застенчивого мальчика. Как бы она ни относилась к двуличию его родителей, Тайтус был ни в чем не виноват. Находясь в детской комнате с ребенком и несколько медлительной, но добродушной Элизой, Сара чувствовала себя мирно и спокойно; в присутствии же Блейна и Амалии она неизменно пребывала в чрезмерном умственном возбуждении.
Что касается Блейна, то у Сары возникло такое ощущение, что она уперлась в кирпичную стену. Он вежливо отметал любые неудобные для него вопросы, ссылаясь на собственную тупость и ветреность в детском возрасте и на потерю памяти. Правда, временами его осведомленность относительно усадьбы Маллоу и ее прошлого просто поражала и не могла быть результатом лишь утонченного угадывания. Можно было бы объяснить это услужливостью Соумса, который повсюду сновал со своей смуглой лисьей мордочкой, ничего не упуская из вида.