Джекоб промолчал.
— Если он провалит дело — это будет твоя вина. И спрашивать я буду с тебя.
— Но, послушай…
— Я сожгу деньги, Джекоб. Если увижу, что из-за вас мой план под угрозой, я просто-напросто сожгу их.
Он уставился на свой чек, который все еще держал в руке.
— Будет лучше, — добавил я, — если ты приведешь его в чувство, и как можно скорее. Скажи ему, что на нем теперь лежит ответственность за Ненси — так же, я повторяю, как и на тебе — за него.
Джекоб задумчиво посмотрел на меня. Он старательно орудовал языком во рту, причмокивал, прочищая зубы. Лоб его, широкий и низкий, был усеян прыщами. Кожа была сальная и блестела.
— Прямо-таки круговая порука, — сказал он. — Ты не находишь?
— Круговая порука?
Он улыбнулся.
— Лу отвечает за Ненси, я отвечаю за Лу, ты — за меня.
Я задумался над его словами, потом согласно кивнул.
— Выходит так, — продолжал Джекоб, — что в итоге ты несешь ответственность за всех нас.
Я не нашелся с ответом. Отступив от окна, я прошел к столу и занял свое рабочее место.
— На какую сумму у тебя чек? — спросил я.
Джекоб посмотрел на чек, зажатый в руке. Перчатки он так до сих пор и не снял.
— На сорок семь долларов.
Я протянул руку через стол и взял у него чек.
— Откуда он у тебя?
— От Сонни Мейджора. Я продал ему свой храповик с трещоткой.
Я бегло просмотрел чек, потом передал его Джекобу вместе с ручкой.
— Перепиши его на меня.
Пока он расписывался, я достал из бумажника две двадцатидолларовые и одну десятидолларовую бумажки. Отдав их Джекобу в обмен на чек, я проговорил:
— Ты должен мне три доллара.
Он сунул деньги в карман и, похоже, уже собрался уходить, но потом вдруг решил задержаться. Взглянув на мой лоб, он поинтересовался:
— Как твоя шишка?
Я тронул ее пальцем. Все, что осталось от шишки, — это крошечный струп.
— Рассосалась.
Джекоб понимающе кивнул.
— А твой нос? — спросил я.
Он сморщил нос и шумно втянул воздух.
— Прекрасно.
После этого мы замолчали. Я уже собирался встать и проводить брата до двери, когда он вдруг сказал:
— А ты помнишь, как отец разбил себе нос?
Я кивнул. Когда мне было семь лет, отец купил по выписке ветряную мельницу, чтобы с ее помощью орошать одно из полей. Он уже почти закончил сборку и, стоя на лестнице, закручивал последний болт, когда внезапный порыв ветра запустил алюминиевые лопасти этой штуковины, которые заехали отцу прямо по лицу и сбили его с лестницы. Мать видела все это из окна и — поскольку отец упал навзничь и лежал не двигаясь, прикрыв рукой голову, — бросилась к телефону вызывать «скорую помощь». В Ашенвиле существовала добровольческая служба пожарной охраны, и оттуда спасать отца примчались его друзья, которые потом очень долго подшучивали над ним. Отец так и не простил матери, что она поставила его в такое дурацкое положение.