Я горько смеюсь:
— Они так и не нашли мне замену?
Вместо ответа снова раздается щелканье. Но я и так все знаю. Вундеркинд. Невероятное мастерство. Необычайная способность сосредоточиться на проблеме и решить ее. Например, строить воздушные корабли. Я по-прежнему достояние, которое они не могут позволить себе потерять.
— Ничего не выйдет. У тебя здесь нет никакой власти, — сообщаю я.
Яркие глаза Гановера тускнеют, но тут же вспыхивают вновь.
Щелканье учащается. Теперь мне кажется, что такие звуки издает испорченная система вооружения.
— Ты знал, что я здесь, в этой деревне? — спрашиваю я.
Молчание. Наконец я слышу:
— За тобой посланы десятки мне подобных. Рассеяны по всему миру.
— Значит, никто не знает.
— Я уже послал сигнал. Они идут за тобой.
Ужас. Шок. А потом гнев — неописуемая ярость, подобной которой я никогда еще не испытывал.
* * *
Когда чуть позже приходят Блейк с Ребеккой, с Гановером уже покончено. От него почти ничего не осталось. Я раздробил его голову, а потом и тело, и пытался растереть остатки в порошок. Не знаю, где может быть спрятан маячок и имеет ли теперь это какое-то значение, но я должен был попытаться его найти.
Они считают, что я рехнулся: добродушный кузнец, взбешенный Блейк и даже Ребекка. Я все твержу, что Империя наступает, что я главный инженер Империи. Что я здесь скрывался. Что им необходимо спрятаться: в холмах, в море… Где угодно. Только не оставаться здесь.
Но Блейк не желает вникать в мои слова — он видит только меня. А леди Солт прячет мысли за грустной улыбкой.
— Я велел его починить! — ревет Блейк перед тем, как вылететь из комнаты. — Теперь он ни на что не годится!
Меня грубо вталкивают в маленькую комнату, служащую деревенской тюрьмой, с решетками на окне, выходящем на море.
Когда все уходят, я кричу вслед:
— Я создал эти воздушные корабли! Они прилетят за мной!
Леди Солт, не слушая, отступает от окна и уходит на поиски Блейка.
Когда темнеет, к окну подбирается Шайвер: не для того, чтобы мне помочь. Ему любопытно, почему я это сделал.
— Мы, по крайней мере, могли бы продать его горным людям, — шепчет он.
Он видит только деревню, море и дочь кузнеца.
— Мы столько труда в него вложили!
Но у меня нет ответа. Есть только история, которой он, конечно, не поверит.
* * *
Давным-давно существовала страна, ставшая Империей. Ее армии вылетали из центра страны и завоевывали окраины. Побеждали варваров. Повсюду, где появлялись воины Империи, люди умирали или покорно сгибались под ее игом. И всегда, днем и ночью, оставались под пристальным наблюдением. Недремлющее око воздушных кораблей никогда не оставляло их в покое. Никто и никогда не видел ничего подобного раньше. И никто не мог оборониться от них. Люди писали о них стихи, проклинали и молили о милости и пощаде.