КГБ против СССР. 17 мгновений измены (Шевякин) - страница 84

;

аресты, допросы, шантаж, дискредитация заметных и ключевых фигур партийного аппарата;

втягивание объекта в различные ситуации либо однозначно компрометирующего характера и имеющего судебную перспективу, либо материала только пригодного для публикации в прессе, как правило, это сопровождается некоторыми негласными акциями (в терминах КГБ так называемая глубокая разработка)[214];

организация комбинаций по обработке лиц, принимающих решение для продвижения своих замыслов. Характерный пример этого: Лубянке требовалось перебросить Б.Н. Ельцина из Свердловска в Москву. Самим одним чекистам такая операция не под силу: все вопросы за Е.К. Лигачевым. Того отсылают в командировку «посмотреть на Ельцина». Поездка как поездка, и первый секретарь такой же, как и другие. Как описывал сам Б.Н. Ельцин в книге «Исповедь на заданную тему», случайно к ним двоим протискивается какая-то женщина и говорит, обращаясь к гостю: «До нас доходят слухи, что вы хотите забирать Бориса Николаевича в Москву? Так вот у нас к вам просьба оставить его здесь. Потому что он нам сильно нравится». Е.К. Лигачева, как человека стопроцентно воспитанного в духе того, что глас народа все равно что глас Божий (тем более, что и Бога-то нет!), это тронуло. И под рукой этого «полезного идиота» Борис Николаевич отправился покорять столицу;

вовлечение органов власти и учреждений в сферу своего влияния, например: «…в мире есть очень мало вещей, в которых я рискнул бы назвать себя знатоком. В их числе — практика принятия решений ЦК, в этом действительно кое-что смыслю. Так вот, положа руку на что угодно, свидетельствую, что ни одно сколь-нибудь значимое решение ЦК не могло быть принято без предварительного согласования с КГБ. Ни одно! В то же время верхушка КГБ, пользуясь влиятельным положением Андропова, сплошь и рядом практиковала перекладывание на ЦК ответственности за их решения, чреватые политическими осложнениями. Механика этого действа была проста и потому безотказна. Кому-то из секретарей ЦК поступает красный конверт с грифом: „Вскрыть только лично“. Вскрывает. В нем бумага „от соседей“ примерно следующего содержания: „В результате мероприятий КГБ установлено, что некий Абэвэгэдейкин совместно с (следует еще пара-тройка неизвестных имен) организовали группу с целью написания аналитического материала, дискредитирующего органы власти СССР, с последующим его тиражированием в количестве 11 экземпляров. По мнению КГБ, публикация этого материала нанесет ущерб авторитету… В целях воспрепятствовать предлагается: 1) Абэвэгэдейкина профилактировать; 2) с членами его группы провести разъяснительные беседы в парторганизациях по месту работы; 3) техническую аппаратуру для изготовления 11 копий изъять. Просим согласия“. Что прикажете бедному Секретарю ЦК с этой бумагой делать? Ведь это же не кляуза из глубинки, которую можно было бы просто-напросто сбросить в архив. Это же документ солидного ведомства. На него необходимо реагировать. Он вызывает заведующего подведомственным ему Отделом и говорит: „Вот, Петрович, документ „от соседей“. Ты подготовь по нему коротенький проект постановления Секретариата ЦК“. Петрович идет к себе, вызывает доверенного аппаратного сочинителя, и тот ему быстренько „ваяет“ проект: „По поступившей информации, некто Абэвэгэдейкин организовал группу… и т. д. В целях воспрепятствовать: 1) с членами группы провести беседы в партбюро по месту работы; 2) согласиться с предложениями КГБ по данному вопросу. Секретарь ЦК…“ Голосовались такие бумаги „вкруговую“, то есть гонец ходил из кабинета в кабинет и визировал проект у всех Секретарей ЦК по очереди. Последним ставил свою подпись Суслов как ответственный за работу Секретариата ЦК. Отсюда растет легенда о якобы сильной зависимости Андропова от идеологов ЦК и персонально от Суслова. Через пару недель все шустеры, вещавшие день и ночь с Запада на СССР, взволнованно сообщают своим слушателям, что ржавая гаррота коммунистической цензуры сдавила мертвой хваткой лебединую шею еще одного скворца демократических свобод, на этот раз по фамилии Абэвэгэдейкин. И все, дальше пошло-поехало на месяца, а то и годы. Хотя, бывало, Абэвэгэдейкин так и не собрался написать свою опасную статью. Тактика назойливого согласования с ЦК малейших действий КГБ преследовала вполне прозрачные цели. Во-первых, она демонстрировала или, более правильно, имитировала высокую степень лояльности гебистского ведомства по отношению к ЦК. Во-вторых, подставляла ЦК и партию под огонь враждебной пропаганды. В-третьих, освобождала КГБ от ответственности за собственные шаги»