Трое девчонок сидели на маленьком диванчике, остальные на стульях, я поискала глазами хоть одно свободное место, не нашла и осталась стоять на месте.
– Эй, Умняшка, хуле сидишь? – неожиданно закричала Вика хриплым голосом, от которого я подпрыгнула на месте сантиметров на десять. – Метнись в комнату, принеси стул администратору!
– Да вы не беспокойтесь, я сама, – заикаясь, начала я пятиться в комнату.
Но тут бойкая девушка с простым, круглым лицом, сидевшая ближе всех ко мне, вскочила со стула и быстро юркнула мимо меня.
– Садись, Пална, – повторила Вика, и я робко села на краешек предложенного стула.
Сцена все больше напоминала застолье Шарапова с членами банды «Черная кошка», и я изо всех сил надеялась, что «Мурку» мне играть не придется. Девчонки быстро накрыли стол, откуда ни возьмись появились две бутылки водки и семь рюмок, по которым тут же разлили одну из бутылок. В одну руку мне сунули рюмку водки, в другую бутерброд из черного хлеба со шпротами. Я вспоминала инструктаж, который со мной вчера в течение часа проводила серьезная дама, принимая меня на работу: «Главное, ни в коем случае не позволяйте им пить! – несколько раз строго повторила она. – Девочки могут пить только с клиентами и совсем чуть-чуть, они должны оставаться в форме в течение всей смены!» Хотела бы я посмотреть на человека, который на моем месте сейчас встал бы и строго сказал: «Та-ак! Убрали спиртное! Пить на работе запрещено!» Я была так напугана и растеряна, что сама готова была сгонять за бутылкой, лишь бы найти подход к этим путанкам.
– Короче, рассказываю, – начала Вика, легко махнув стограммовую рюмку. – Вот твои четыре телефона, твоя работа отвечать на звонки, озвучивать цены и встречать клиентов. Открываешь клиенту дверь, проводишь в гостиную, мы по очереди выходим на показ. Потом заходишь, он говорит, кого выбрал и на какое время, ты берешь деньги и все!
«Действительно, пара пустяков!» – самонадеянно подумала я, опрокидывая рюмку водки.
Под вторую бутылку разговор пошел и вовсе гладко, девчонки представлялись, я узнала, что девушку, которая уступила мне стул, зовут Анжела, но девчонки зовут ее Умняшка, потому что она «любит умничать не по делу», пояснила мне Вика. Третья девушка была очень высокой девятнадцатилетней красоткой с модельными формами, то есть с модельным отсутствием каких-либо форм. Она была абсолютно плоская, без малейшего намека на грудь или бедра – сзади, пожалуй, вполне сошла бы за длинноволосого парня. Девушка обладала низким голосом и звали ее Аня, но за глаза девчонки звали ее Антоша, потому что: «Ты ее видела? Она же вылитый транс!» Четвертая девчушка выглядела тринадцатилетней. Какой-то дохлый воробушек, с малюсенькими ручками и ножками, детским выражением лица и веснушками на вздернутом носике. Звали ее Оля по кличке Кукла, и я была поражена, когда мне сказали, что Оле уже двадцать два года и у нее есть трехлетняя дочь, которую растят родители в деревне под Тулой. По словам девчонок, Кукла была самой востребованной девочкой в этом заведении, потому что «все мужики в душе педофилы». Еще две подружки – Алина и Полина, были симпатичными двадцатилетними девушками из солнечного Ташкента и уже второй год приезжали сюда на заработки.