И тёплое, присутствующее где-то рядом за окном море баюкает тебя своим дыханием. И лёгкий можжевеловый запах простыней. И шатёр земной плоти, обволакивающий сознание шёлковым шелестом еле заметной, но непререкаемой уверенности в единственно возможном ходе вещей…
А вот Максу нашлось о чём подумать, едва он переступил порог своей квартиры в Колокольниковом переулке:
– Ната?..
Натали́ была не из тех, кто рвёт себе душу вздохами и посыпает голову пеплом коммунальных счетов. Она была из тех, кто вовремя набивает подшипники смазкой и прокладывает курс. А духи́ и туманы подождут. До ближайших семейных выходных, например.
Их роман с Максом длился уже полтора года. Необременительный – для него. И терпеливо-расчётливый – для неё. Про такие дела иначе не скажешь, как: «её – можно понять, его – можно простить».
Понять можно.
Уже чуть за тридцать. Комната в коммуналке на окраине. С должностными перспективами не ахти…
Поэтому его можно было простить за квартиру в центре Москвы. Машину. За неизбывный дух свободы и тягу к странствиям. За пусть не резиновый, но всё ещё подверженный деформации в нужную сторону бюджет геологоразведки. За трепет случайных женских душ на его кухне – и их же тел в его постели. За профсоюзные махинации. За криминальные ювелирные дела, в конце концов. И за «крепкие партийные связи» через них…
Простить. И принять. Как должное. Как закономерный результат действия закона о балансе во вселенной. Или что-то в этом роде… Натали не была глупа. И, невзирая на это, обладала броской внешностью. Пусть стать немного не дотягивала до породистости. Очарование – до истинной красоты. А пропорции – до «золотого сечения» (в понимании мужчин, разумеется). Но всё в совокупности давало то, что принято называть «ярким» и «неординарным».
А Макс? Что? Всё правда. Приспособленец со стажем. И с хваткой. А кто им не был в семидесятые-восьмидесятые двадцатого?.. А вот кто не был – тот лопух и есть! С башкой, как решето, просверленной вдоль и поперёк тупым сверлом соцреализма. Так что, кто хотел – тот мог! А кто не мог – так, видимо, в небесной канцелярии страну рождения перепутали.
А в этом трудно кого-то обвинять. Они там, наверху, к таким мелочам не прислушиваются. Ну, перепутали и перепутали. Живи, устраивайся. Заповеди чти, но и сам не плошай.
Макс и не плошал. Квартира от бабки осталась – считай, повезло. Это, правда, не помешало ему поднапрячься, точнее, поднапрячь кое-кого и влезть в кооператив где-то не то в Ясеневе, не то в Крылатском… Короче, в деревеньках каких-то захолустных. А что? Пусть будет. Народ в столицу завсегда рвётся. Жилплощадь – товар ходовой, разменный.