— Откель, откель, — передразнил он. — Отсель. Отсель грозить мы будем шведу. Может, хоть молочком угостите? Или оно только для тех, кто по живым людям из винтовки лупит почем зря?
— Мы для острастки! — осмелев, выпалила Маша. — А нечего шастать по огородам! Ходят тут всякие разные!
— Уж больно вы грозные, как я погляжу, — с наслаждением процитировал Гончар что-то из школьной программы по русской литературе. — Откуда винтовка? Из лесу, вестимо? А ну-ка, крестьянские дети, ведите меня к папаше. Он, небось, в амбаре сидит?
Девчонки переглянулись.
— Чудной ты, дядя, — сказала Маша. — Шел бы ты дальше своей дорогой.
— Я и шел. Да только дорога к вам-то и привела. Пошли к отцу, да живее.
Одна из девчонок присела и схватилась за сухой корень, торчавший из земли.
— Ну, пошли, — сказала она и, поднатужившись, подняла незаметную крышку погреба.
Из черного проема на Степана повеяло прохладой и запахом влажной земли. Маша первой спрыгнула вниз, Гончар, повесив винтовку на плечо, последовал за ней.
Это был узкий и глубокий ход сообщения, крытый камышом. Через щели сверху пробивались косые лучи света. Степан, пригибаясь, шагал за девчонкой, пока она не остановилась перед лесенкой.
— Ты, дядя, постой здесь, я папашу предупрежу, от греха подальше. Он у нас горячий, сначала стреляет, потом спрашивает.
— Это я уже заметил.
Она быстро взобралась по лестнице, только босые пятки мелькнули в полумраке. Тонька прошептала сзади:
— Дядя, дядя, отдай ружье, папаша заругает.
— И поделом. — Степан прислушался, но сверху не доносилось ни звука.
«Могли ведь и обхитрить, — подумал он. — Неизвестно, куда они меня завели. Сейчас еще эта Тонька полезет наружу, а потом крышку опустят и придавят сверху. И сиди, дядя, в подземной ловушке».
— Подвинься, дядя, я вылезу, — попросила девчонка, робко коснувшись его плеча.
— Сначала я, потом ты, — ответил Гончар, довольный, что разгадал коварные планы сестренок.
Наверху заскрипели доски под тяжелыми шагами.
— Что там за гость незваный? — вопросил грозный мужской голос. — А ну, покажись!
— Здравия желаю! — Степан поднялся на пару ступенек и выглянул из проема. — Здравствуйте, люди добрые!
Сначала он увидел множество босых ног. Больших и маленьких, выглядывающих из-под черных юбок или светлых штанин. Затем его взгляд обнаружил несколько винтовочных стволов, которые целились прямо в его голову и медленно приподнимались, пока он переступал с одной ступеньки на другую. Никогда еще ствол «спрингфилда» не казался ему таким широким. Лучше не думать, какие раны оставляют эти огромные пули. Впрочем, на такой дистанции после выстрела в голову и раны-то никакой не будет. Головы тоже. Эта мысль почему-то развеселила его еще больше, чем босоногие снайперши Машка и Тонька.