Делая большие резкие взмахи крыльями, он приближался к своему облаку. Его пульс бился… странно. Сердце будто стучало о ребра. И кровь, казалось, огненной лавой неслась по венам. Он не знал в чем причина. Ангелам могло быть плохо от яда демонов, но так как Лисандра никто не кусал — да и вообще последнюю неделю стычек с демонами не было, — он не понимал в чем проблема.
Его наверняка ждут обвинения, подумал он, нахмурившись.
Сначала он увидел мусор на полу. От фруктов до мяса и пакетиков чипсов. Они даже не были распечатаны.
Помрачнев, он сложил крылья и пошел вперед. Бьянка нашлась на кровати в одной из комнат. На ней была та же одежда, в которой он принес ее сюда: красная рубашка, колготки, только ботинки она сняла. Волосы путались вокруг лица, а кожа была слишком бледной. Неживой, без прежнего перламутрового блеска. Синяки под глазами занимали пол-лица.
Часть его ожидала увидеть ее беснующейся от бессильной ярости. Другой часть — спокойной и смирившейся. Он никогда не думал, что может найти ее такой.
Она слабо поерзала, упаковки с едой вокруг зашуршали.
— Гамбургер, — прохрипела она.
Сочный гамбургер появился рядом с ней; салат, помидоры, маринованные огурцы и сыр лежали на краях тарелки. Это его не удивило. Вот в чем прелесть ангельских домов: все, чего ты желаешь — в пределах разумного, конечно — появляется перед тобой.
Но она ни разу не укусила что-либо. Почему так — потому что она не украла эти продукты, понял он и впервые за время своего существования разозлился на себя. И испугался. За нее. Он ненавидел эмоции, но они появились вопреки его желанию. Она не ела последние девять дней, потому что не могла. Это была почти голодная смерть.
Хотя он желала выкинуть ее из своей головы, из своей жизни, он не хотел, чтобы она страдала. Тем не менее, она страдала. Невыносимо. Сейчас она настолько слаба, что не может ничего украсть. А если он накормит ее, то станет еще хуже — ее будет тошнить. Внезапно ему захотелось зареветь.
— Клинок, — сказал он, и через одно мгновение на его руке лежал остро заточенный клинок. Он взял его и направился к кровати. Его сотрясала дрожь.
— Фри. Шоколадный шейк, — ее голос был едва слышен.
Лисандр полоснул кинжалом по запястью. Когда полилась кровь, он поставил руку так, чтобы каждая капля попадала ей в рот. Кровь не была пищей Гарпий, но она лечила их. И ее тело должно с этим согласиться. Он никогда не делил свою кровь с другим живым существом и не был уверен, что ему понравится мысль о том, что его кровь течет по жилам этой женщины. Однако его сердце от этой перспективы забилось в два раза сильнее. Что ж, другого выхода все равно нет.