Сначала она не шевелилась, будто не замечала ничего. Затем показался ее язычок, она слизывала кровь, прежде чем та попадала в ее рот. А затем ее глаза открылись, их янтарь ярко искрился, она схватила его руку и прижала ко рту. Острые зубки прижались к его коже, пока она сосала кровь.
Еще одно странное ощущение, подумал он. Эта женщина пила его. Было тепло, мокро и чуть покалывало, но не неприятно. Этот почти укус вызвал… прилив тепла прямо в его живот и между ног.
— Пей, сколько нужно, — сказал он ей. Его сила не иссякнет. Каждая капля крови, уходившая из организма, тут же восполнялась.
Ее глаза сузились. Чем больше она пила, тем яростнее становился взгляд. Ее пальцы обхватили его запястье сильнее, ногти вошли в кожу. Если она надеялась на какую-то реакцию в ответ, то просчиталась. На своем веку он пережил много ранений, так что эта незначительная боль его не волновала. Кроме того этот прилив тепла между ног… Что это было?
Наконец, она отпустила его. Он не был уверен, обрадовало его это или разочаровало.
Определенно обрадовало, сказал он себе.
Струйка крови стекала с уголка ее губ, она слизала ее. От вида ее розового язычка его будто пронзила молния.
Сомнений не должно быть — ух, обрадовало.
— Ты ублюдок! — задыхаясь, зарычала она. — Ты больной, спятивший ублюдок!
Он увеличил расстояние между ними. Не для своей защиты, а для ее. Если она будет нападать, ему придется ответить. А если он ответит, то может навредить ей. Случайно задеть. Кровь…
— Я никогда не собирался причинять тебе вред, — сказал он. Даже сейчас его голос все еще дрожал. Странно.
— А как называется то, что ты со мной сделал? — она села, темные волосы волной упали на плечи. Ее кожа возвращала перламутровое сияние. — Ты оставил меня здесь без еды. Обрек на смерть!
— Я знаю, — была ли ее кожа такой же мягкой, как выглядит? Он сглотнул. — И мне жаль.
Ее гнев должен бы обрадовать его. Как он надеялся, она больше не смеется над ним, ее лицо не выражает удовольствие. Она не станет ходить вокруг него, ласкать. Да, он должен радоваться. Вместо этого разочарование прокатилось по его крови. Разочарование, смешанное со стыдом.
Она была большим соблазном, чем он представлял.
— Ты знал? — прошептала она. — Знал, что я могу питаться только тем, что украла или заработала, но ничего не сделал в связи с этим?
— Да, — признался он, впервые за свою жизнь, испытывая ненависть к себе.
— Более того, ты оставил меня здесь. В месте, которое никоим образом не напоминает дом.
Его кивок был резким.
— Я собираюсь добиться определенного результата, раз сохранил тебе жизнь. Но, как я уже сказал, мне жаль.