Он взял цепочку у нее из рук.
— Позволь, я помогу тебе ее надеть.
— Нет, погоди…
— Вот, — заключил мальчик. — Она действительно тебе идет. Взгляни.
Он провел ее по скрипящим деревянным половицам к окну бара с налепленными на него афишами древних групп. «Старые детки». «Сочащиеся ненавистью». «Взломщики». Люс предпочла бы рассматривать любую из них, только не собственное отражение.
— Видишь?
Девочке не удалось разглядеть черты своего лица в заляпанном грязью стекле, но золотая подвеска сверкала на ее коже. Она сжала украшение в ладони. Оно выглядело таким красивым. И таким необычным — крошечная извивающаяся змея ручной работы. Подобные вещицы не встретишь на вытянувшихся вдоль тротуара пляжных рынках, где местные по завышенным ценам торгуют всякой ерундой для туристов, сувенирами штата Джорджия, изготовленными на Филиппинах.
В окне отражалось небо густого леденцово-оранжевого цвета, прорезанное тонкими штрихами лиловых облаков.
— Насчет вчерашнего вечера… — начал было Кэм.
В отражении она смутно различала, как шевелятся его розовые губы.
— Я тоже хотела поговорить с тобой о вчерашнем вечере, — заметила Люс, вставая с ним рядом.
Она видела самые кончики лучей татуировки-солнца у основания его шеи.
— Пойдем внутрь, — предложил он, подталкивая ее к криво висящей двери. — Там мы сможем побеседовать.
Изнутри бар оказался обшит деревянными панелями, и освещало его лишь несколько тускло-оранжевых ламп. Оленьи рога всевозможных размеров и форм были развешаны по стенам, а над стойкой расположилось чучело гепарда, выглядящее так, словно он в любое мгновение готов прыгнуть. Выцветший групповой портрет с подписью «Офицеры Лосиного клуба округа Пуласки 1964–1965» служил единственным помимо них украшением стены: сотня лиц, сдержанно улыбающихся над светлыми галстуками-бабочками. Музыкальный автомат играл Зигги Стардаста[13], и пожилой бритоголовый мужчина в кожаных штанах, напевая себе под нос, танцевал в одиночестве посреди невысокой сцены. Не считая вошедших ребят, кроме него, в баре никого не было.
Кэм указал на пару стульев. Потертая зеленая кожа сидений полопалась, выпуская наружу бежевую пену, похожую на огромные зерна попкорна. Около места, занятого мальчиком, уже стоял полупустой запотевший стакан с разбавленным льдом светло-коричневым напитком.
— Что это? — спросила Люс.
— Местный самогон, — пояснил Кэм, отхлебнув. — Не советую с него начинать. Я тут весь день, — добавил он, когда она поморщилась.
— Очаровательно, — заметила Люс, теребя золотую подвеску. — Сколько тебе, семнадцать? И ты целый день напролет сидишь один в баре?