У ворот кладбища они остановились. Люс дрожала, обнимая себя за плечи в тщетной попытке это скрыть. Спиной к ним стояла девочка и разглядывала что-то внизу.
— Пенн! — окликнула Люс, обрадованная встречей с подругой.
Когда Пенн повернулась, лицо ее было пепельно-серым. Несмотря на жару, она куталась в черную ветровку, а очки запотели. Она дрожала не меньше самой Люс.
— Что случилось? — ахнула та.
— Я собиралась тебя искать, — ответила Пенн, — но тут несколько ребят пробежали мимо. Они спустились туда.
Она указала на ворота кладбища.
— А я не с-с-смогла.
— Но почему? — спросила Люс. — Что там?
Еще не договорив, она знала по крайней мере один ответ на собственный вопрос, ответ, неочевидный для Пенн. Сгущающаяся черная тень подманивала к себе Люс — одну только Люс.
Пенн часто моргала. Она выглядела перепуганной.
— Не знаю, — наконец отозвалась она. — Сперва я подумала, что фейерверк. Но ничего так и не взлетело в небо.
Она содрогнулась.
— Случится что-то плохое. Не знаю, что именно.
Люс вдохнула поглубже и закашлялась от густого запаха серы.
— Откуда, Пенн? Откуда ты знаешь?
Рука подруги дрожала, когда та указала на центр кладбища.
— Видишь? — спросила она. — Что-то мерцает там, внизу.
Люс кинула единственный взгляд на дрожащий в глубине кладбища свет и бросилась туда. Она шумно ссыпалась вниз мимо разбитых надгробий, оставив Пенн с мисс Софией далеко позади. Ее не волновало, что хлесткие ветви дубов царапали на бегу руки и лицо или что ноги путались в густых зарослях сорняков.
Ей нужно было спуститься.
Ломтик убывающей луны давал не слишком много света, но оставался и другой его источник — на самом дне кладбищенской чаши. В точке ее назначения. Больше всего он походил на чудовищную, затянутую тучами грозу с молниями. Вот только разразилась она на земле.
Тени уже несколько дней предупреждали ее, поняла Люс. Теперь их мрачное представление превратилось в нечто, видное даже Пенн. И другие ученики тоже должны были его заметить. Люс понятия не имела, что это означает. Только если Дэниел остался там, наедине со зловещим мерцанием, — это ее вина.
Легкие горели, но ее тянуло вперед видение мальчика, стоящего под персиковым деревом. Она не остановится, пока не найдет Дэниела. Она в любом случае шла его искать, чтобы сунуть под нос книгу и объявить, что верит ему, что какая-то ее часть поверила с самого начала, но она была слишком напугана, чтобы смириться с их непостижимой историей. Она скажет, что ее не напугать, ни за что и никогда. Ведь она поняла то, что так долго складывала воедино. Что-то дикое и невероятное, разом сделавшее их прошлые встречи правдоподобными. Люс знала, кто — нет, что такое Дэниел. Честно говоря, она сама пришла к тому, что могла жить и любить его прежде. Вот только до сих пор девочка не понимала, что это означает, во что складываются кусочки мозаики: влечение, которое она ощущала, ее сны.