— Ну разумеется видишь, — прошептала она, поскольку все сложилось в единую картину.
Тени, его история, их прошлое. Она почувствовала, что плачет.
— Как ты можешь меня любить? — всхлипнула Люс. — Как ты вообще выносишь меня?
Он взял ее лицо в ладони.
— О чем ты? Как ты можешь такое говорить?
Ее сердце бешено колотилось о ребра.
— Потому что…
Девочка сглотнула.
— Ты ангел.
Он выпустил ее.
— Что ты сказала?
— Ты ангел, Дэниел, я знаю, — повторила она, ощущая, как внутри ее распахиваются ворота плотины, шире и шире, пока все, что было у нее на душе, не хлынуло наружу — Не говори, что я сошла с ума. Я видела сны о тебе, слишком реальные, чтобы забыть их, сны, заставившие меня полюбить тебя прежде, чем ты сказал мне хоть что-то приятное.
Глаза Дэниела совершенно не изменились.
— Сны, в которых у тебя были крылья, и ты удерживал меня высоко в небе, которого я не узнавала и все же помнила, что была там, именно так, в твоих руках, тысячу раз прежде.
Она прижалась лбом к его лбу.
— Это все объясняет: изящество, с которым ты двигаешься, книгу, написанную твоим предком. Почему никто не приехал навестить тебя в родительский день. Почему, когда ты плывешь, это выглядит так, будто твое тело парит. И почему, когда ты целуешь меня, мне кажется, что я попала на небеса.
Люс чуть помедлила, переводя дух.
— И почему ты живешь вечно. Единственное, чего я не понимаю, это зачем тебе вообще нужна я. Потому что я — это просто… я.
Она снова взглянула вверх, ощущая темные чары теней.
— И я так виновата перед тобой.
Краска сбежала с его лица, и Люс сумела прийти к единственному умозаключению.
— Ты тоже не понимаешь зачем, — предположила она.
— Я не понимаю, что ты все еще делаешь здесь.
Она моргнула, кивнула с несчастным видом и собралась уйти.
— Нет!
Дэниел притянул ее к себе.
— Не уходи. Просто дело в том, что ты никогда — мы никогда… не заходили так далеко.
Он прикрыл глаза.
— Ты не скажешь это еще раз? — попросил Дэниел едва ли не застенчиво — Не скажешь мне… что я такое?
— Ты ангел, — медленно повторила девочка, удивленная, что Дэниел жмурится и стонет от удовольствия, как если бы они целовались. — Я влюблена в ангела.
Теперь ей самой хотелось зажмуриться. Она склонила голову набок.
— Но во сне твои крылья…
Жаркий завывающий ветер обрушился на них сбоку, едва не вырвав Люс из рук Дэниела. Он заслонил ее собственным телом. Облако саранчи осело в кроне дерева за границей кладбища и некоторое время стрекотало в ветвях. Теперь насекомые единым роем поднялись в воздух.
— О боже, — прошептала Люс. — Я должна что-то сделать. Я должна это остановить…