— Я понимаю, это странное место для пикника, — объяснил он, — но это лучшее известное мне укрытие, где можно ненадолго исчезнуть из виду. По крайней мере, в пределах школы. Порой я просто не способен там дышать.
Он показал назад на учебный корпус.
Люс определенно понимала его. Там она постоянно чувствовала себя задыхающейся и одновременно выставленной напоказ. Но Кэм казался ей последним человеком, которого будет мучить синдром новичка. Он был таким… сдержанным. После вечеринки прошлой ночью, а теперь еще и запрещенного кофе, она ни за что бы ни заподозрила, что он тоже чувствует удушье. Или поделится с ней этим ощущением.
За его спиной виднелся запущенный школьный двор. Отсюда не было заметно особой разницы между местностью по разные стороны кладбищенских ворот.
Люс решила согласиться.
— Только пообещай, что спасешь меня, если опрокинется еще какая-нибудь статуя.
— Нет, — ответил Кэм так серьезно, что разом свел на нет ее шутку. — Этого больше не произойдет.
Ее взгляд упал на то место, где пару дней назад они с Дэниелом оказались близки ктому, чтобы остаться на кладбище навсегда. Но мраморный ангел, опрокинувшийся на них, исчез, и о его существовании напоминал лишь пустой постамент.
— Идем, — позвал Кэм, увлекая ее за собой.
Они обходили разросшиеся кусты сорняков, и мальчик неизменно оборачивался подать ей руку, когда они перебирались через грязь.
Один раз Люс едва не потеряла равновесие и схватилась за какое-то надгробие, чтобы удержаться на ногах. Это оказалась большая отполированная плита, одна из сторон которой была оставлена необработанной.
— Оно всегда нравилось мне, — заметил Кэм, показывая на розоватый камень под ее пальцами.
Люс зашла с другой стороны могилы, чтобы рассмотреть надпись.
— Джозеф Майли, — прочла она вслух. — С тысяча восемьсот двадцать первого по тысяча восемьсот шестьдесят пятый. Храбро воевал с северными захватчиками. Пережил три пули и пятерых павших под ним лошадей, прежде чем обрести вечный покой.
Люс хрустнула суставами пальцев. Может, Кэму нравилось это надгробие, потому что его полированный розоватый камень выделялся среди россыпи серых? Или из-за замысловатых завитушек вокруг надписи? Она вопросительно изогнула бровь.
— Ну да, — пожал плечами Кэм. — Мне просто нравится, как надгробие рассказывает о его гибели. Так честно, понимаешь? Обычно люди не хотят углубляться в подробности.
Люс отвела взгляд. Это она знала чересчур хорошо, но уклончивой эпитафии на могиле Тревора.
— Подумай, насколько интереснее стало бы это место, если бы на надгробиях высекли причину смерти каждого.