Бланка коснулась ее руки:
– Когда теряешь себя, трудно знать, как найти других.
Лицо Ады осветилось широкой улыбкой.
– Ты очень уж мудрая. Ну если не Фернан, то кто?
– Думаю, кто-то добрый, веселый, красивый. Кто-то, кто сможет уважать меня. После того, как со мной обращались в Епесе, я боюсь, что не смогу найти такого, кто посмотрит дальше этого. – Бланка опустила голову, зная, что, возможно, становится назойливой. – А ты? Ты и Габриэль?
В лице Ады на мгновение промелькнула паника, но потом ее плечи расправились. Бланка слышала, как эти двое были вместе у реки – тихие слова, а потом тихие стоны. Сон так и не вернулся к ней. Она лежала там без сна, а сердце тосковало от желания найти своего спутника.
– Мои извинения, – сказала Бланка. – Он трудный человек, совершенно другого типа. Любить его или ненавидеть – кто может сказать? Но он определенно не для меня, потому что у него нет чувства юмора.
Ада тихонько рассмеялась:
– Иногда я думаю, не расколется ли его лицо, если он улыбнется.
– Значит, у тебя все будет хорошо. Если ты можешь смеяться над мужчиной, он не диктует тебе, что думать.
– Я рада, что ты здесь, Бланка. Ты напоминаешь мне мою сестру, а это напоминает, насколько сильно я скучаю по ней. Без тебя я бы не знала, что делать с собой, учитывая выбор между одиночеством и Габриэлем.
– Это зависело бы от его настроения.
От громкого стука в дверь Ада испуганно вздрогнула и прижала перевязанную руку к горлу.
– Inglesa? Могу я поговорить с тобой?
Лицо Ады потеряло и без того скудные краски, а потом ее щеки стали пунцовыми.
– Думаешь, мне надо открыть дверь и посмотреть, в каком он настроении? – спросила она.
– Только если я смогу спрятаться под кроватью, – ответила Бланка.
– Трусиха.
– Это не моя битва.
Габриэль постучал снова так, что тяжелая дверь задрожала.
– Ада? Ты там?
– Что до его настроения, то он, кажется, сердит, – заметила Бланка.
– Недружелюбен – это как минимум.
Нет, подумала Бланка. Его голос был точно такой, как лицо Ады, – покорный, усталый и невероятно грустный.
Габриэль стоял на пороге. Она не видела его так близко с той ночи в оружейном зале, и ее жадные глаза буквально впитывали его образ.
Как мог он прятаться среди мужчин, которые и вполовину не сравнятся с ним ни ростом, ни силой? Как мог он ждать, что обретет свое место здесь? И как он мог стоять здесь, как будто их свидания у реки никогда и не случалось?
Но, если уж на то пошло, как могла она?
Ада снова посмотрела на него. Беспокойство заглушило его силу и отстраненность. На его лице отражалась усталость, щеки запали. Губы потрескались. Разве статуи могут уставать? Нет, это могут только люди – такие, как Габриэль, осаждаемый демонами, такими же злобными и жестокими, как ее собственные.