Джейкоб бросился к Фернану и повалил его на землю, Габриэль и Пачеко с трудом оттащили его. Джейкоб шипел и брыкался, целясь ногой Фернану в бок.
– Я убью его!
Габриэль держал его за голову, пока тот не успокоился.
– А я сделаю вид, что не слышал, как ты говорил это. Судья вряд ли благосклонно посмотрит на еврея, изрекающего такие угрозы.
С трудом поднимаясь на ноги, Фернан вытер кровь.
– Я хочу, чтобы его посадили в тюрьму.
Пачеко успокаивающе поднял руку.
– Хватит, Фернан. Мальчик расстроен, а ты можешь вывести из себя даже святого.
Фернан сплюнул и вытер губы дрожащими пальцами, оглядываясь в поисках, чем бы вытереть их, кроме монашеского одеяния.
– Ой, да давай уже забирай ее, Габриэль. Что еще хуже может случиться? Она без сознания, чувственная и совершенно уязвимая женщина, которая будет зависеть от твоей заботы каждую минуту днем и ночью. – Он хихикнул. – Едва ли это вообще испытание.
– Я могу позволить ему закончить то, что он начал, – сказал Габриэль. – Сомневаюсь, что исход будет в твою пользу.
Пачеко встал между ними.
– Вы ведете себя как дети, а не как монахи-доминиканцы. – Он показал на соседнюю комнату. – Фернан, оставь нас.
Габриэль отпустил Джейкоба и наклонил голову. Это короткое насилие только отсрочило решение их наставника.
– Я прошу тебя вернуться в имение доньи Вальдедроны, – сказал Пачеко Джейкобу. – Я организую для тебя эскорт из рыцарей. Утром, когда все остынут и успокоятся, возвращайся с личными вещами девушки, и мы обсудим ее будущее.
Джейкоб кивнул, натянул сапоги и застегнул на поясе ремень. Один, последний, раз взглянув на Аду, он вышел из комнаты.
– Наставник. – Склонив голову, Габриэль старался успокоиться. – Наставник, скажите мне, что делать.
– Теперь она будет на твоей ответственности.
Решение суда. Приговор. Уже не в первый раз он подумал, что то изгнание было бы лучшим выбором. Эта жизнь, полная жертвенности и ограничений, была слишком уж противна.
– А если я не смогу?
– Сможешь, – твердо ответил Пачеко. – И мы оба знаем, каковы будут последствия, если не сможешь.
Ада проснулась на дне повозки. Ее голова трещала также яростно, как расшатанные колеса. Ее желудок стянуло в том месте, где голод встречался с тошнотой. Одна сторона лица болела от синяка размером с большую спелую оливу.
Ада села, ее суставы и мышцы словно задеревенели. Щурясь от солнца, она увидела, что впереди верхом едут двое мужчин в белых одеяниях.
Толедо нигде не было видно. Скалистые горы, окружающие город, виднелись далеко на горизонте. Вокруг раскинулись бесконечные луга. Иногда в поле зрения появлялись ветряные мельницы, отары овец и берега реки Тахо.