Движение у занавешенной двери привлекло ее внимание. Двое огромных мужчин в черных одеждах откинули занавес, ослепив ее всплеском яркого солнечного света. Крепкие охранники встали по обеим сторонам Хамида.
И фляжка исчезла.
– Куда она подевалась? Фляжка? Ты сказал, что мы договоримся!
– Но наш договор не имеет ничего общего с убийством, – ответил он. Темные озера его глаз загорелись при виде ее кинжала. – Я почувствовал, что ты готова стать неблагоразумной.
Пальцы, ладони, руки – она не могла унять дрожь.
– Ты знаешь, что она нужна мне.
Хамид вытащил фляжку из складок своего белого льняного халата. Вынул пробку и поставил фляжку на столик у своего колена.
– Храни спокойствие, если сможешь. Резкое движение может качнуть стол, и тогда твоей настойки больше не будет.
– Пожалуйста!
Когда-то она очень хорошо умела распознавать людей. Особенно мужчин. Она читала их как книги, точно зная, что они хотят услышать. Но сейчас она слышала только полную слез истерию в собственном голосе.
– Ну а теперь мое предложение, – сказал он. – Ты выслушаешь его?
С трудом дыша, она подняла глаза на суровых стражников, их бесстрастные лица и широкие плечи. У одного на поясе висела массивная булава. Они сделали крошечный альков еще более тесным. Прижатая к задней стене, она не сможет уйти без их позволения.
Но у нее не было желания бежать, только не без ее напитка.
– Да, я выслушаю его, – ровно произнесла она. – Назови свою цену.
В первый раз на морщинистом лице старика появилась жалость. Его широкая улыбка поблекла. Уверенными руками, которым завидовала Ада, он показал на открытую фляжку. Приглашение.
Она схватила ее со стола. Жадные глотки омыли ее язык горьким пряным вином. Теплая волна опиума успокоила ее издерганный дух и смирила дрожь. Тепло. Полет и свобода. Больше ничто не имело значения.
Когда настойка окутала ее чувства, она улыбнулась и вытащила из-за пояса кинжал. Он бесполезен, нет смысла хранить это мрачное напоминание.
– Это тебе. Моя плата.
– Оставь клинок себе, inglesa, – сказал он. – Там, куда ты отправишься, он понадобится.
Стиснув руки за спиной, Габриэль де Маркеда следовал за двумя другими членами ордена Святого Сантьяго. Они шли по самому чреву Толедо. Солнце терялось в темных дырах и извилистых улицах. Он сосредоточился на дороге и решил не спрашивать о цели их путешествия. Его наставник, Гонсало Пачеко, ничего не сказал о том, что их ожидает, а задающие вопросы послушники лишь вызывали его гнев.
Нет, Габриэль и так скоро все узнает. Чтобы рассеять беспокойство, он медленно и глубоко вдохнул через нос. Возвращение в любой город, особенно такой большой, как Толедо, наполняло его ужасом. Подводное течение порока, греха и насилия говорило с ним на языке, который он изо всех сил старался забыть.