– Где мы? – спросил Габриэль.
– В еще одном укрытии для людей, которые не хотят, чтобы их нашли, – ответила Бланка.
Он подошел к окну и выглянул наружу.
– На верхнем этаже?
Бланка кивнула:
– Да, в задней части дома. Дверь ведет вниз, в главные купальни. Раньше это было место, где хранили вещи богатых покровителей, но они, должно быть, нашли больше пользы в этом тайном месте.
Габриэль стоял и смотрел, как черный дым поднимается из потайной комнаты прямо в ночь.
– Мы должны покинуть это место, – сказал он. – Собирайте ваши вещи.
Взяв меч, Габриэль вставил клинок между ременной петлей и стеной. Два быстрых движения, и его меч прорезал кожу. Он повторил это с нижней петлей, открывая дверь, взял факел и обернулся назад. Ада держала свой кинжал и сумку. Дым и сажа внутри прохода испачкали ее юбку. Бланка пыталась обеими руками поднять окровавленную палицу.
– Ты не можешь использовать это, – сказал он.
– Да, но я могу нести ее, пока она тебе не понадобится.
Он кивнул и нырнул в дверной проем. Густые занавеси паутины заколыхались, когда пламя факела заставило двигаться спертый воздух, насыщенный пылью. Низкие балки спускались от потолка по обеим сторонам как ребра, делая узкое пространство еще более тесным.
Спускаясь по двум пролетам лестницы, они не встретили никого, было абсолютно тихо, если не считать потрескивания факела. Его чувства обострились, он прислушивался к каждому звуку, каждой угрозе. Но даже когда они достигли задней двери нижнего этажа, они оставались одни.
Образ того последнего человека и его вывернутой изуродованной ноги терзал Габриэля. Потом пришло давно забытое воспоминание о другом убийстве – сводного брата. Он вспомнил отрубленную голову и ржание лошадей. Как давно это было. Санчо. Погибший от его руки.
Он согнулся пополам, и его вырвало. Его терпимость к искушениям и возбуждение от убийства выплеснулись на пол коридора. Ноги дрожали, в легких не хватало воздуха, он упал на колени. Меч зазвенел по полу, факел зашипел, уткнувшись в плиты.
Ада оказалась рядом с ним.
– Ты ранен?
Он вытер рот.
– Оставь меня в покое. Я прошу.
Ее нерешительность стала буквально ощутимой, мерцающее напряжение тела, не знающего, уйти или остаться.
– Не оставлю, – сказала она. – Если тебя ранили, я должна знать.
Габриэль выдохнул, его голова низко опустилась. Она отказала ему даже в этой маленькой просьбе. Ему нужен был момент одиночества, чтобы лучше справиться со своими новыми неудачами. Но она все еще не подчинялась.
Неуверенные пальцы легли на его плечо.
– Габриэль?
– Я не ранен.
– Спасибо, – прошептала она почти неслышно. – Ты спас наши жизни.