Большой палец Дэна отправился в путь вдоль ее гладкой ноги. Ресницы Меган задрожали, глаза почти закрылись.
- Да, я вижу, тебе нравится,
В ее воображении он расстегнул молнию на брюках и сделал то же самое с молнией на ее юбке. Прямо здесь и прямо сейчас. Но когда это воображение сопровождается столь реалистическими звуковыми эффектами?
Глаза Меган широко раскрылись, и тогда обнаружилось, что то самое действие имело место не в воображении. Дэн в самом деле расстегивает молнию, укладывает свою ассистентку на стол и...
- Дэн! - закричала она, едва двигая запекшимися, разгоряченными губами, и бесчисленные листы бумаги дождем посыпались на пол.
- Вижу, ты совершенствуешься в любовных играх. Произносишь только мое имя, и ничего больше.
В его голосе слышалось ликование, а сам он между тем готовился заявить свои права. Меган видела его железную и ласковую силу, которая ею вот-вот овладеет. И ей показалось, что она в самом деле умрет, если он не...
- Повтори мое имя, - приказал Дэн, стягивая ее трусы на колени. Едва ли он помнил о чем-нибудь помимо древней и всепоглощающей потребности обладать. - Давай же, повтори!
Она выдохнула единственный слог его имени, когда он проник в нее, то есть совершил именно то, чего так долго жаждал. Но если Дэном владела бешеная страсть, то страсть Меган была еще более неистовой. Меган вцепилась в шею Дэна, словно она тонула, и каждый толчок Дэна распалял ее.
Дэвид был благоразумным любовником. Он никогда не занимался любовью иначе как в постели и под покровом темноты. И никогда - при свете дня, на... на...
- Ох, Дэн! - стонала Меган; а темп все убыстрялся. - Пожалуйста! Пожалуйста!
Его не нужно было призывать, когда он почувствовал, что она беспомощно бьется под ним. Дэн сжал в горстях ее груди, проникая в нее все глубже, глубже, глубже, пока, наконец, оба они не обмякли, не замерли, довольные и изнуренные, на ее столе, превратившемся черт знает во что.
И телефон выбрал именно эту минуту, чтобы зазвонить.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Последовавшие часы стали для Меган одними из тех, о которых ей впоследствии было наиболее мучительно вспоминать.
Первым пришло ощущение униженности, когда настала пора слезать со стола и собирать одежду. Худшее было впереди. Меган не знала, существует ли в мире более вгоняющее в краску положение, нежели необходимость разыскивать собственные трусы посреди вороха бумаг, а твой шеф, между тем, дразня, раскачивает их на пальце по другую сторону стола.
- Это ищешь?