– Дедушка, мы тебя в кино хотим снять!
– Валяй давай. С удовольствием, – соглашается он.
– Два дня будешь сниматься: сегодня и завтра. Выроем тебе окоп, дадим обрез времен Гражданской войны. И ты вот этого мерзавца (показали на актера, игравшего махновца) завтра убьешь наповал.
Лет старичку было уже под восемьдесят. То ли он воевал с махновцами, то ли историю хорошо знал, то ли в детство впал – не знаю. Посмотрел он на «махновца» и очень серьезно сказал:
– А что? Убью!
– Подожди, дедушка! А сегодня он тебя будет бить!
– Нет, это не надо, – возразил старичок.
– Дедушка, так нужно по сценарию, – уговаривают его. – Мы тебе деньги заплатим. Семь с полтиной.
– Ну ладно, пускай бьет. – Семь с полтиной его убедили.
Подготовили поосновательней съемку, чтобы снять без лишних дублей, – дедушку не щадят. Кино не терпит условности, поэтому драки, удары на экране должны выглядеть правдоподобно. А тому, кого бьют, приходится немного пострадать. Ничего не поделаешь! Иначе трудно будет поверить зрителю в реальность происходящего. Словом, надо «тюкнуть» и дедушку немножко, чтобы зрители настроились против махновцев.
Команда: «Мотор!» Дедушку «тюкнули». Он зашатался, начал, заваливаясь на спину, отступать от «махновца» и вышел за границу кадра: был дедушка на экране и не стало его. Брак – переснимать.
– Дедушка, у нас не вышло, надо повторить.
Дедушка показывает фигу:
– Вот вам ишо раз.
– Дедушка! Мы тебе еще семь с полтиной дадим.
– Ну ишо раз – ладно, а больше не дам.
Со второго раза все получилось.
Метрах в тридцати от съемочной площадки стояла девочка лет двенадцати и вдруг как закричит:
– Дедушку бьют! Безобразие! Кино называется!
После того, что ей ответил дедуся, я от хохота валялся в траве, режиссер накрыл голову сценарием и кричал «караул», оператор, тоже смеясь, заявил:
– Я больше его снимать не буду – он сойдет с ума.
А ответил он внучке вот что:
– Ничего, Клава. Я его завтра убью наповал!
Дед, действительно, чуть не рехнулся. На следующий день прибежал на съемку в семь утра, залез в окоп и потребовал обрез…
Конечно, я влюбился в этого дедусю, забавного ребенка, чистейшей души человека. Он и стал прототипом моего Диогена. Рассказ стал читать смело и с большим азартом. Если бы вдруг мне предложили сыграть на сцене или на экране великого философа Диогена, отказаться от того моего прототипа не смог бы!
Ялта. Кончился последний съемочный день. Решили его отметить. Как всегда, «кое-чего» не хватило. Надо пойти за этим в ресторан. Спросил у швейцара, к кому обратиться.
– Идите в банкетный зал, там немецкая делегация. Обратитесь к официанту – он вам поможет.