За развитием фанатского движения в России я долго не следил, а когда вновь обратил на него внимание, то сразу заметил, что здесь пышным цветом расцвел расизм. Раньше человека, пришедшего на сектор, никто не спрашивал, какой он национальности. Так, лидерами армейского фанатизма в Москве были грузин Анзор и татарин Закир. То, что я по папиной линии имею грузинское происхождение, проблем в фанатской среде мне не создавало. Моего друга Смолина никто никогда не попрекал его еврейскими корнями.
Я вспоминаю лишь один случай «межрасового конфликта» с участием фанатов, и связан он, как ни странно, именно со Смолиным. Его и какого-то еще зенитовского фаната, кажется, Тестя, ночью высадили в Калинине. Зачем-то ребята спустились в подземный переход, где на них напали несколько чернокожих, видимо, это были студенты, но получили отпор.
- Я ударил негра в его пухлые черные губы, и из них брызнула красная кровь! - рассказывал мне потом Смолин с гордостью в голосе. - Ара, это охуенно заводит - красная кровь, размазанная по черной харе!
Дерущихся то ли разняли менты, то ли негры убежали. Ни Смолин, ни Тесть расистами не были, а что касается смолинского рассказа о красной крови на черной харе - так это не более чем юношеская бравада.
Я и сам столкнулся с хамством негров, причем все в том же Калинине и все в том же подземном переходе. Меня обогнала группа черно-кожих парней, один из них обернулся и крикнул мне: «Эй, армян-обезьян!» От неожиданности я потерял дар речи, а когда пришел в себя, заорал вслед черным: «Сами обезьяны!»
Кстати, что касается негров, то, помню, на 33-й сектор приходила одна молоденькая «шоколадка» - «дитя фестиваля», наверное. И ее никто не гнал.
Правда, когда я решил познакомиться с негритянкой и сказал о своем желании приятелю, тот удивленно посмотрел на меня и сказал: «Как хочешь, Ара. Но учти, ребята над тобой прикалываться будут». Я не стал знакомиться с негритянкой, так как не хотел стать объектом насмешек. Но даже если бы я подкатил шары к чернокожей девице, никто бы не осуждал меня за «предательство расы». Ребята просто подтрунивали бы надо мной, задавая вопросы типа: «Ара, скажи, а у негритянок везде все черное?»
В общем, если с неграми и были проблемы в те годы, то совсем небольшие, да и сталкивались мы с неграми почему-то исключительно в подземном переходе в Калинине. Национализма в нашей среде не было вообще, во всяком случае, я не замечал его. Мы все понимали, что живем в большой многонациональной стране, и, поддерживая сборные команды, гордо кричали: «Со-вет-ский Со-юз!»