Тереза взглянула на него:
– Босс? Судя по списку, занято всего две каюты из пяти.
– Кем?
– 1А занимают Мэри и Джо Каррен.
Не знает он никаких Карренов. Значит, снимок пришел от того, кто устроился в другой каюте. Он ждал.
– 2А… – голос Терезы замер, и Ник увидел, что его обычно хладнокровная помощница прикусила нижнюю губу.
Нехорошо.
– Ну? – Когда она не ответила, он властно потребовал: – Говори немедленно. Кто там?
– Дженна, – сказала Тереза и вдруг выдохнула: – Ник, в 2А Дженна Бейкер.
При спуске на нижнюю палубу Ник установил своеобразный рекорд времени. К тому моменту, как он добрался до «Ривьера дек», он уже принял твердое решение закрыть ее отныне и навсегда. Черт его побери, если он допустит, чтобы гостей, заплативших деньги, размещали в помещениях, годных только для юнг.
Сходя с лифта, он ударился о нависавшую балку и вполголоса выругался. Скрипы и стоны большого корабля, удары волн в борта эхом разносились по узким коридорам и очень походили на стенания призраков. В коротких коридорах было темно, поскольку закрепленные на стенах бра отбрасывали свет только отдельными пятнами. Все это вместе вызывало сердцебиение. Сам коридорчик был настолько узким, что ему пришлось передвигаться чуть ли не боком. Правда, приятно сознавать, что в порядке поддерживаются даже самые дешевые помещения, но это же можно было сделать иначе. Будь он проклят, если гости его круизов будут щуриться на солнце, как летучие мыши.
С гулом в голове, но посадив собственное настроение на крепкую цепь, он остановился перед дверью каюты 2А и уже занес кулак, чтобы постучаться, однако не успел: дверь каюты распахнулась. На пороге стояла она.
Дженна Бейкер.
Она не имеет права так действовать на него. В конце концов, это он должен на нее влиять. Это он обладал ею год назад, а потом позволил ей уйти. Так почему же его ошеломляют ее голубые, почти бирюзовые, глаза? Почему так хочется поцеловать ее твердо сжатые губы и получить отклик? Почему от ее сердитого взгляда кровь быстрее побежала по его жилам? И вообще, какого черта она бесится?
– Я услышала твои шаги в коридоре.
– Отменный слух, особенно если учесть все здешние шумы, – признал он.
Она еле заметно улыбнулась:
– Ага, большое удовольствие – жить в чреве зверя. Подъем якоря, например, сопровождается целой симфонией.
Он над этим не задумывался, но ему шум показался ужасным. Он окончательно решил больше никогда не использовать нижние каюты. Однако это потом. А сейчас… что ей нужно?
– И почему ты здесь? Чтобы поговорить о корабле?
– Ты знаешь, почему я здесь.