— Точно, — прошептал Макиавелли. — Значит, они будут искать союзника.
— Человека или бессмертного? — спросил Дагон.
Макиавелли задумался.
— Бессмертного, — наконец ответил он. — Неуверен, что они знают многих людей в этом городе.
— А кто из бессмертных сейчас живет в Париже? — спросил Дагон.
Итальянец нажал сложную комбинацию клавиш, и на экране возникла папка под названием «Temp». Там хранилось много файлов с расширениями. jpg, bmp и. tmp. Макиавелли выделил один и нажал «Enter». В центре экрана появилось окно: «Введите пароль».
Его тонкие пальцы забегали по клавиатуре, набирая пароль: «Del modo di trattare i sudditi della Val di Chiana ribellati».[5] Открылась база данных, закодированная улучшенным стандартом шифрования AES — тем самым, которым правительство кодирует большинство совершенно секретных файлов. За всю свою жизнь Никколо Макиавелли накопил целое состояние, но этот файл считал самым ценным сокровищем. Здесь хранилось полное досье на каждого бессмертного человека, живущего в двадцать первом веке. Досье собирала шпионская сеть по всему миру, причем большинство шпионов и не подозревали, что работают на Макиавелли. Он пролистал имена. Даже его хозяева, темные старейшины, и те не знали, что у него есть такой список. Вряд ли они обрадовались бы, если бы узнали, что ему известны местонахождение и подноготная почти всех светлых и темных старейшин, до сих пор живущих на земле или в царствах теней, окружающих этот мир.
Макиавелли прекрасно знал, что знание — сила.
Хотя набралось целых три страницы, посвященных Николя и Перенель Фламель, точной информации оказалось маловато. Имелись сотни записей о том, где были замечены Фламели с момента их предполагаемой смерти в 1418 году. Их видели почти на каждом континенте, кроме Австралии. Последние сто пятьдесят лет они жили в Северной Америке, причем первый раз были замечены в Буффало, штат Нью-Йорк, в сентябре 1901 года. Макиавелли перешел к разделу «Известные бессмертные союзники». Пусто.
— У меня нет никаких записей о бессмертных союзниках Фламелей.
— Но теперь он снова в Париже, — сказал Дагон. Когда он говорил, у него на губах появлялись водяные пузыри. — Он будет искать старых друзей. Дома люди ведут себя иначе: они теряют бдительность. А Фламель по-прежнему считает Париж своим домом, пусть даже он долгие годы жил вдали от этого города.
Никколо Макиавелли удивленно взглянул на него поверх экрана компьютера. Как же мало он знает о своем преданном помощнике!
— А где твой дом, Дагон? — спросил он.
— Его нет. Давно уже нет.