Восемь часовых стояли на своих постах: четверо в комнате короля, двое у внутренней двери и двое у той двери, через которую вошли наши друзья. Увидев обнаженные шпаги солдат, Атос улыбнулся: резни не будет, будет поединок.
С этого момента к нему, казалось, вернулось хорошее настроение.
Карл, которого можно было видеть в открытую дверь, лежал на кровати совсем одетый; его прикрывал только шерстяной плед.
У изголовья его сидел Парри и читал главу из католической Библии тихим голосом, но так, что королю, лежавшему с закрытыми глазами, было хорошо слышно.
На черном столе горела простая сальная свеча, освещавшая спокойное лицо короля и встревоженное лицо его преданного слуги.
Время от времени Парри останавливался, думая, что король заснул, но тогда тот снова открывал глаза и произносил с улыбкой:
— Продолжай, мой добрый Парри, я слушаю.
Грослоу дошел до самого порога королевской комнаты, с деланной небрежностью надел на голову шляпу, которую снял, принимая гостей, и окинул презрительным взглядом эту простую и трогательную картину: старый слуга, читающий Библию своему пленному господину. Затем, удостоверившись, что все находятся на своих местах, он обернулся к д’Артаньяну и победоносно посмотрел на него, словно ожидая себе похвал.
— Чудесно! — сказал гасконец. — Клянусь, из вас выйдет отличный генерал!
— Как вы находите, — сказал Грослоу, — может Стюарт убежать, когда я дежурю?
— Конечно, нет, — отвечал д’Артаньян. — Разве только к нему свалятся друзья с неба.
Лицо Грослоу просияло.
Трудно сказать, заметил ли Карл Стюарт наглый тон пуританского капитана, так как в продолжение всей этой сцены он лежал с закрытыми глазами; но когда он услышал звонкий голос д’Артаньяна, глаза его против воли раскрылись.
Что касается Парри, он тоже задрожал и прервал чтение.
— Что ты все останавливаешься? — сказал ему король. — Продолжай, мой добрый Парри, если только ты не устал.
— Нет, государь, — отвечал камердинер.
И снова принялся читать.
В первой комнате был приготовлен стол, покрытый сукном, а на столе — две свечи, карты, два рожка и кости.
— Прошу вас, — сказал Грослоу, — занимайте места; я сяду против Стюарта, которого мне так приятно лицезреть, особенно в таком положении. А вы, господин д’Артаньян, садитесь против меня.
Атос покраснел от гнева; д’Артаньян поглядел на него, нахмурив брови.
— Отлично, — согласился д’Артаньян. — Вы, граф де Ла Фер, садитесь по правую руку капитана Грослоу; вы, шевалье д’Эрбле, — по левую, а вы, дю Валлон, — рядом со мной. Вы будете ставить за меня, а они за Грослоу.