– Э…Там у вас женщина сознание потеряла… Мама ваша, да?
Девочка сразу стала деловито одеваться, попутно приговаривая:
– Ведь говорила же – давай подмогну, так нет же, сама…
Транспортировка матери детей, в дом, не прошла для добровольного помощника бесследно: на висках выступила испарина, здоровая рука дрожала… Волей-неволей пришлось присесть, вернее рухнуть на лавку рядом со столом, больно ударившись о что-то, небрежно укрытое посконной тряпкой.
– Твою м…! Звать то тебя как, красавица?
– Олеся…
Отвечала она с задержкой, потому как с переменным успехом освобождала от лишней одежды безвольное тело своей родительницы, пыхтя при этом как маленький паровоз.
– Давай помогу. Да не так! Я подержу, а ты тяни потихоньку… Вот, молодец, уфф…
– А где отец ваш?
Почти не слушая высокий голосок, Александр привалился спиной к бревенчатой стене, пережидая приступ слабости.
– … брюхом поболел, а к рождеству то и преставилси. Мамка сильно плакала… Так вот и живём, значить. А ты кто, охфицерь? А вон ту штуку потрогать можа?
– Если хочешь… А чего это у вас мама в обморок упала? Болеете?
– Не. С голодухи она, да ещё меня не пустила. Всё сама, будто я малая…
– От голода? Что, вообще ничего дома поесть нету?
Олеся неопределённо пожала плечами и шикнула на расплакавшегося пацана, загоняя его на едва тёплую печь.
– Как же вы…
Александр не договорил. Не смог. Потому что от его неловкого движения тряпка немного сдвинулась, и стало видно, ЧТО лежит на лавке рядом с ним.
– Что за… это… а?
Теперь стало ясно, о что же он так больно ударился, поспешно присаживаясь. О неимоверно худое, лилово-жёлтое тело мертвого мальчика. Горло сжал спазм, мешая вздохнуть, и показалось на миг, что стены и потолок становятся всё ближе и ближе, наваливаясь на грудь могильной плитой. А чёртова девчонка подошла и встала рядом:
– Эт Яник. Вчерась заснул, и всё… Мама сказала, что Божинька его к себе прибрал, и что бы мы не плакали. Говорит, ему тама хорошо…
Маленький человечек и впрямь едва заметно улыбался, будто успокаивая своих родных.
– Я… Это… Пойду я…
Гость дёрганными, резкими движениями, вывернул все карманы, выгребая все до последней полушки, аккуратно пододвинул получившуюся в результате кучку ассигнаций и монеток в центр стола, криво улыбнулся и вышел. В этот день Александр сильно разорил бар в особняке, но желаемого так и не добился – стоило ему закрыть глаза, как он тут же видел лицо мальчика и его улыбку – спокойно-радостную и самую малость стеснительную…
На следующий день, рано с утра, на пороге дачи появился деревенский староста, попросив подтвердить, что это именно барин отвалил нищей семье столько денег, а то, может они украли?