Юркие, в лохмотьях, с влажно-светящимися глазами мечутся вокруг верблюдов, вьюков, автомобилей, погонщиков и пешеходов продавцы, агенты, приказчики, нищие, игроки, воры, шпионы, комиссионеры, мошенники — все те, кто живет за счет прибывающих в Мират путешественников.
Пятьдесят дней в пустыне, в песчаных вихрях, в горячих ветрах, как в раскаленной печи, и вдруг неудержимый расцвет плодоносной долины, старинный и священный город, минареты бирюзовые, голубой эмали, купола мечетей и сочная тропическая зелень. Только двенадцать верст от последнего караван-сарая. Последние двенадцать верст радостно кричат верблюды, быстрее перебирают ногами ослики, ржут отощавшие кони. Тверже поступь пешеходов, крепче израненные ноги. Как соблазнительны воды реки за караван-сараем, как пахнет жарящееся на углях мясо в чайхане! А холодная вода с розовым соком, а виноград, гроздями свисающий из корзины, а синий дымок из булькающего кальяна! И тень, тень в прохладных комнатах-нишах, после пятидесяти, двадцати, десяти дней пути, пути под сжигающим кожу солнцем, по горячим пескам и выжженным горным буграм.
Уже чья-то рука схватила коня за поводья, другие руки протягивают путнику медный стакан с водой, поддерживают стремя. И путник безвольно отдается ласковым рукам. Вечер, ночь — отдых, разве уйдет от него сладостный Мират? Он здесь близко со своими садами, дворцами, базарами.
И чернобородый хромающий человек, пришедший по горной тропе от реки Лар, покорно отдает коня прислужникам и тяжело опускается на ковер под низким сводом… Вода и тень. Чья-то рука ставит перед ним кальян, и путник чувствует сладкий, пленяющий дым. Припадает и дважды глубоко затягивается. На один миг ему кажется, что табак более крепко, чем следует, заправлен опиумом, но отдых, тень и кальян овладели им. Он затягивается сладким, дурманящим дымом. Стены, своды, верблюды, вьюки, погонщики плывут вокруг. Радостная и сладкая усталость, крадущийся сон. Уже в полусне он чувствует, как чьи-то чересчур заботливые руки ощупывают его платье и дорожную сумку.
Но стены плывут, журчит вода в водоеме… Усталость и мертвый сон.
* * *
Майор Герд сидит в кабинете королевского посла. Сэр Роберт Кетль медленно и бесшумно ходит из угла в угол по мягкому ковру.
— И это все?
— Все!…
— Они хорошо искали?
— Все осмотрено до нитки. Документа нет. Это все, что они нашли.
Они еще раз перечитывают клочок бумаги:
“Люси. Вы знаете, где я, и скоро услышите обо мне. Я люблю вас. Пока все идет превосходно”.
Обрывок шелкового платка с печатью и кольцо с сердоликом. На сердолике: “Абду-Рахим”.