Час второго завтрака еще не наступил, и в кафе отеля было пусто, если не считать Бена Карлея, который сидел у окна и читал очередной номер «Эк-Эммы». Роберт никогда особенно не симпатизировал Карлею, да и сам вряд ли так уж ему нравился, но их связывала общая профессия, а это в таком маленьком городке, как Милфорд, предполагало дружеские отношения. Поэтому Роберт сел за столик Карлея, с благодарностью вспомнив, что Бен в свое время предупредил его о том, как ополчится окрестное население на обитательниц Фрэнчайза.
Опустив газету, Карлей взглянул на Роберта своими неестественно живыми черными глазами.
— По-видимому, замирает, — сказал он. — Сегодня лишь одно письмо по поводу дела Бетти Кейн.
— В «Эк-Эмме»-то замирает. Зато включается «Уочман».
— «Уочман»? Ей-то зачем гнаться за «Эк-Эммой»?
— Это уж не в первый раз, — сказал Роберт.
— Пожалуй, — согласился Карлей. — Если вдуматься, это две стороны одной монеты. Да ладно, не тревожьтесь зря. Тираж «Уочман» всего тысяч двадцать, если не меньше. — Карлей помолчал. — А, в общем, конечно, обидно. Именно тогда, когда «Эк-Эмма» готова отступиться. Еще два дня, и они забыли бы обо всем этом. Не помню, чтобы они возились с каким-нибудь делом больше, чем в трех номерах. Но, разумеется, для них это дар небес! Не каждый день похищают и избивают девочек. Дело о похищении Бетти Кейн, вероятно, здорово подняло их тираж… Между прочим, известно ли вам, что толстая блондинка, знаете, та, что работает в магазине спортивных принадлежностей около «Анн Болейн», жила в том же самом лондонском пансионе, что и Шарп?
— Вот как?
— И она с наслаждением рассказывает о том, как Марион Шарп в приступе ярости однажды избила собаку до полусмерти. Покупатели обожают этот рассказ. Клиенты кафе «Анн Болейн» — тоже. Блондинка именно туда ходит пить кофе. — Криво усмехнувшись, Карлей посмотрел на сердито вспыхнувшее лицо Роберта. — Нечего вам и говорить, что у блондинки имеется собачонка, чрезвычайно избалованная и до того разжиревшая, что еле ходит…
Бывали минуты, когда Роберту хотелось обнять Бена Карлея, несмотря на его полосатые костюмы и многое другое, что его коробило.
— Ну, да ладно, все рассосется, перемелется, пройдет, — улыбнулся Карлей, и в этих словах прекрасно выразилась гибкая философия человека, умеющего укрыться и переждать грозу, не высунув головы.
— Не вижу, какая радость в том, что все перемелется. Моим клиенткам это не поможет!
— А что вы собираетесь делать?
— Бороться, конечно!
— Бороться с чем? Если вы намерены добиться обвинения в клевете, то зря.