О, все это мне слишком хорошо известно, с долей раздражения подумала Алессандра. Она выросла в утонченной музыкальной атмосфере и не раз терпеливо выслушивала подобные монологи. У нее сложилось впечатление, что этот по-настоящему талантливый человек живет только искусством и готов во имя него нести свой крест. Так же, как и она.
Он продолжал говорить и жевать. Алессандра старалась проникнуться к нему сочувствием. Она на собственном опыте убедилась, что музыка это каторжный труд. До концерта чувствуешь слабость и дрожь в коленках, а когда все остается позади, ощущаешь зверский голод. Точь-в-точь как после выступления в конкуре.
— Видите ли, — продолжал музыкант, вдохновленный успехом, вкусной едой и вниманием красивой молодой женщины, — вы не можете исполнять музыку с истинным чувством, если не понимаете душу и мысли композитора…
Силы Алессандры иссякли. Сейчас она была не в состоянии рассуждать о душе и мыслях Чайковского или любого другого из нескончаемой вереницы покойных корифеев музыки, которые составляли большую часть ее детства и отрочества. Она уставилась на собеседника, стараясь изобразить заинтересованность. Еще немного, и ее глаза не выдержат напряжения и провалятся в голову, как в уличных игровых автоматах сбитые разноцветные апельсины и яблоки.
Хотелось домой, где можно будет лечь и долго-долго плакать в темноте, пока, наконец, не станет легче.
Подошла мать и избавила ее от общества философствующей музыкальной звезды. Алессандра мужественно шла за Тэрой, раскланиваясь и обмениваясь приветствиями со знакомыми. Девушка чувствовала такую слабость, что едва не падала. Внезапно она заметила, что переминается с ноги на ногу, как скучающая лошадь. Это сравнение пришло Алессандре на ум, когда она слушала веселую болтовню музыкантов Тюдорского филармонического оркестра. Кто-то бросил:
— На каком бы инструменте оркестранты ни играли, одинаково хорошо они дуют только в свою дуду!
Около полуночи к ней подошел отец и увел от лысого тенора, прожужжавшего Алессандре уши рассказами о своих былых триумфах.
— Домой, — прошептал он, ведя дочь к дверям. — Мы выполнили свой долг.
В коридоре их ожидала Тэра. Она набросила на плечи дочери легкую кашемировую шаль. Ощутив прикосновение прохладного ночного воздуха, девушка с наслаждением закуталась в теплую ткань. Внезапно ее затрясло: она чувствовала то жар, то леденящий холод.
Ксавьер сел за руль «ягуара», и через полтора часа они прибыли в Оксфордшир.
Алессандра вышла из машины и посмотрела на большой старинный дом в стиле Тюдоров. Здесь она прожила всю свою жизнь. Слезы опять навернулись на глаза. Она вспомнила, как вчера уезжала отсюда, полная надежд и планов, как договаривалась о месте в конюшне, как грузила в коневозку Сатира…