Василия удивило не предложение Виктора заранее определить своё отношение к девушкам, а то, с какой легкостью тот отказался от Наташи. Василий знал Виктора, по понятиям военного времени, давно, знал, что Виктор умеет хорошо разбираться в людях. Талант у него был на людей. Почему же он так охотно отказывается от красивой девушки? Успел подметить в Ольге что-то такое, что проглядел Василий? Но что может быть в ней такого особенного?
Василий ничего не ответил Виктору, и получилось, что его молчание можно было считать согласием.
После обеда выпал свободный час, и Василий решил уединиться в саду. Лежа в густой мягкой траве, он смотрел в чистое, необычайной высоты и голубизны небо, и в его хорошо натренированной зрительной памяти вновь возникла сегодняшняя встреча.
«Ну что такое Ольга? — спросил он себя и сам себе ответил: — Обычная подруга красивой веселой девушки. Скромная, тихая, незаметная. Незаметная?…» — Он быстро приподнялся, сел, достал сигареты, закурил. Из памяти совершенно ушла Наташа, а вместо неё возникла перед глазами худенькая, чернокосая девчонка с тоненькими, ниточкой, бровями, с небольшим, чуть широковатым носом… Губы вспомнить не смог. «А глаза?… Какие у неё глаза?… Темно-серые. Почти синие. Редкий цвет при черных волосах… Особая примета…» И сразу вспомнился её взгляд — столько было в нём девчоночьей обиды, горести и… смирения…
— Глупенькая!… Совершенно глупенькая! — повторил он вслух, поднялся с травы и пошел бродить по саду. Ему вдруг страшно захотелось увидеть Ольгу, сказать ей… Не знал ещё, что именно, но что-то очень нужное, очень важное… Чтобы не прятала глаз, ходила увереннее, смелее… Нет, не то!… Ему захотелось дотронуться до её лица, погладить черные блестящие волосы… Обнять её… Василий как бы со стороны взглянул на себя и увидел, какой он сильный и большой парень. Да он малышку эту на руках сможет донести хоть на край света!… Только сейчас, на третьем году войны, он понял, как ему недостает именно такой нежной, слабой, любящей девчонки…
Он остановился возле цветущей яблони. Сорвал цветок и впервые за многие месяцы войны внимательно всмотрелся в него, в его белые с розовыми прожилками лепестки. Опять вспомнился горький, обиженный взгляд.
— О-лю-шка… — медленно и тихо прошептал Василий и тут же подумал: «Да что это со мной?»
С трудом дождался вечера. Беспокойно ныло сердце.
Как нарочно, в этот день было много всевозможных хлопот. Времени до вылета на задание оставалось ужасно мало. Приехало начальство, уточнялись варианты вылета, сбора группы по приземлении, легализации — чувствовалось, что какой-то из ближайших дней будет последним в их пребывании в Проскурове.