— Чем они тебя там кормят? — говорит он, ставя напитки на высокий столик рядом с автоматом ТТ Racer, в который Лили по-прежнему играет. — Ну ты понимаешь, там. — Он не знает, как называть Беркшир Хауз. Школой? Психушкой?
— В основном наркотиками, — говорит Лили, не отводя взгляда от машины, правой рукой вцепившись в маленький джойстик, а указательным пальцем левой маниакально стуча по панели с кнопками. — Они дают нам эту дрянь, чтобы мы перестали беситься и были как тормоза, чтобы мы все время ходили как обмороженные. Чтобы держать нас в узде, парень.
— Ritalin? — говорит он.
— Они меня этим кормили, — говорит она, по-прежнему не оглядываясь, — но теперь они кормят меня другими таблетками. Это странно, иногда я действительно от них вырубаюсь, а иногда меня колбасит так же, как и всегда.
Хули тебя кормят этой дрянью, это вообще-то нельзя употреблять алкоголь или курить косяки, но все так и делают. Ты думаешь, я разжирела, да?
— Нет, — говорит он, дотягиваясь до своего стакана и делая маленький глоток. — Ни в коем случае.
— Ну так зачем ты спрашивал, чем они там нас кормят? говорит она, снова закидывая деньги в автомат. — Потому то я жирная, да?
— Ты не жирная, — говорит он. — Ты просто не такая тощая, как ты была, когда я видел тебя в последний раз, от и все. Но так тебе лучше, Лил. Не надо быть слишком тонкой, это некрасиво. Никто не захочет смотреть на твои кости, торчащие во все стороны, как у какой-то жертвы голода. Это ужасно. Это отвратительно.
— Значит, раньше я выглядела отвратительно, а теперь я жирная? — говорит она, отрываясь от джойстика и тяжело стуча по ряду кнопок. — Дай еще мелочи, а?
Марк протягивает ей все монеты, которые смог найти, она опускает 50 центов в автомат, прикарманивает остальное, а затем делает большой глоток Dooleys, ставит утылку на ближайший столик и нажимает на клавишу «Старт», последовательно избегая встречаться с Марком глазами.
— Я недавно выиграла здесь восемнадцать тысяч триста тридцать четыре очка, это максимум, — говорит она, начиная двигать джойстиком и снова маниакально стуча о кнопкам.
— Вот этому тебя учат? — говорит он. — Как стать чемпионом по видеоиграм?
— Они ничему нас не учат, — говорит она, коротко взрываясь своим пронзительным гоготом, и непонятно, над чем она смеется — над только что сказанным или над большой аварией, которую умудрилась учинить на экране, — он не знает. — Мы просто садимся в круг на этих занятиях, и консультанты, и наши ответственные работники, и все эти встречи сообщества, и никто ничего не говорит. Это все шутка, чувак.