— Нам надо поторапливаться, любимая.
Он хотел сказать: подожди минуту, может, нам выпить кофе, съесть еще один гамбургер, еще по мороженому? Не то чтобы он мог справиться с предыдущим заказом. Он хотел сказать: а может, нам просто немного посидеть в машине на парковке? И понаблюдать, подумал он, как люди въезжают и выезжают со стоянки, и как по главной дороге ползет пробка, и облака по-прежнему сходят с ума, на минуту выпуская солнце, которое сияет огромными туманными вспышками, а затем плавятся, и тяжелеют, и темнеют, сгущаясь перед очередным ливнем. Ему кажется, что эти облака, как и он сам, не знают, что делать дальше. Мечутся ото всего этого противоречивого давления. А тут еще и живот прихватило. И он думает, что ему не стоит далеко отходить от туалета.
— Хорошо бы.
— Откуда ты знаешь?
— Просто знаю.
Он забирается в машину, чувствуя, что не может справиться со своими слабыми и дрожащими конечностями.
— Она твоя дочь, — говорит Николь, и он набирает скорость, выезжает на главную дорогу, старается втиснуться перед машиной, за которой ползет караван — но всего лишь сигналит — и с удовлетворением чувствует, что его ноги и руки по-прежнему слушаются его, совершая нужные движения.
— Представь, что она сейчас чувствует. Ей сейчас еще тяжелей. Ей только тринадцать.
— Правда, что ли? — говорит он.
Но Марк все пытается представить себе, что же испытывает она, и вот он курсирует по Ньюбери, по центральных улицам, запруженным всеми этими машинами, пар кующимися или ждущими, пока освободится парковочное место, и все это непрекращающимся круговоротом, а потом возникает сложная односторонняя система с кучей мелких круговых перекрестков, пешеходных переходов и бессмысленными, глупыми пробками в этот банковский выходной, а Николь выкрикивает, куда ехать, в большинстве случаев неправильно — хотя он понимает, что это вина Ким, потому что изначально именно она дала этот адрес — а он огрызается в ответ, лупит по рулю и с визгом тормозит, боится снова сбиться с пути. Он пытается представить себе, что такое — быть ребенком, подростком и в первый раз за десять лет увидеть собственного отца. Но он может только представить себе, каково ему было бы неожиданно снова увидеть своего собственного отца, с которым они не виделись около двадцати пяти лет. Не виделись с тех пор, вдруг понимает он, как ему исполнилось тринадцать, он был примерно возраста Лили, с тех пор, как его отец оставил его мать ради другой женщины и забрал с собой его младшего брата Робби. Он так никогда и не узнал, почему они так решили. Хотя до него быстро дошло, что это решение было окончательным, потому что они переехали в Канаду — его папа, и его брат, и эта женщина Сью, и ее дочь от первого брака. Абсолютно новый семейный союз, вот только, как позднее он узнал, этот семейный союз просуществовал недолго.