Дверь распахивается, и он вздрагивает, и пару секунд не осознает, что стоит лицом к лицу с Ким, но теперь Ким ни капли не похожа на хиппи. Ее волосы не алые, они по-прежнему короткие, но аккуратно подстрижены, и она перекрасилась в блондинку, по крайней мере сильно осветлила волосы, и не осталось и следа от ее всклокоченного конского хвоста. На ней бесчисленные серьги и серьга в носу, но она заменила растянутую, связанную вручную оранжевую хламиду на туго обтягивающую, с отворачивающимся воротником красную кофту и пару фирменных потертых джинсов.
— То есть ты таки приехал, — говорит она.
— Да, — говорит он, вспоминая, что Ким всегда меняла внешность, чтобы угодить тому, кому ей хотелось угодить, и что Лили явно унаследовала эту черту.
— А Лили здесь нет.
— Где она?
— У друзей, я думаю. Не знаю. Я думаю, она заебалась тебя ждать.
— Что ты имеешь в виду? Я сказал, что приеду к чаю.
— Ты сказал? Она думала, что ты приедешь, чтобы взять ее с собой на ланч, как и в прошлый раз. Она мне именно так сказала.
Ким крепко стискивает руки под грудью, и от этого ее груди стоят торчком и выглядят огромными — Марк не может этого не заметить. Не может он не заметить и ее больших сосков, проступающих сквозь ткань.
— Но я этого не говорил, — говорит он. — Я сказал, что приеду к чаепитию. Я говорил с ней только вчера вечером.
— Не надо считать, что она адекватно воспримет все, что ты скажешь, — говорит Ким. — Она едва к тебе привыкла. В любом случае, Лил плохо ладит со временем. Она никогда не знает, когда время обеда или чаепития — для нее это ничего не значит. Живет в своем собственном маленьком мире. Мы можем попытаться позвонить ей.
— Разве у нее нет друзей в округе? — говори он. — Я думал, она собирается устроить некую вечеринку. Но, может, попозже.
— Не в этом доме, — говорит Ким. — Ну что, ты не хочешь войти?
— Нет, я подумал, что просто подожду на улице под дождем, промокнув насквозь, — говорит он, понимая, что у него никогда не получится помочь Лили справиться с ее матерью, он не смог даже выбить у нее разрешение на маленькую вечеринку.
— Это что? — спрашивает Ким, когда Марк приподнимает гигантский розовый сверток.
— Подарок для Лили.
— Во-первых, — говорит она, ведя его в гостиную, — не задень обои, Марк. Они новые. Идиот, я сказала, не задень обои. И смотри не выпачкай ковер.
Снова задев коробкой о стену, он следует за Ким в гостиную, изумленно раздумывая, с какого перепоя он нафантазировал себе секс с ней, когда несколько мгновений назад ждал на лестнице. Окей, может быть, теперь она — не грязная бродяжка Нового Поколения, какой она предстала перед ним в последний раз, она действительно могла сохранить что-то от своей прежней сексапильности — свои провокационные замашки — но она по-прежнему вызывает у него отвращение. Ее голос, ее поза. Все, что она с ним сделала. Как он мог развестись с ее внешностью, с ее физической сутью? Конечно, не мог, не тогда, когда она лежала рядом с ним в той же комнате, всего в нескольких дюймах от него, и тяжело дышала.