Так вот, после вербовки внешне ничего не изменилось: он продолжал делать то, чем занимался предыдущие годы и к чему привык: пьянки на притонах, спонтанные драки, кражи, задержания, аресты, суды, этапы, камеры… Только теперь у него появилась вторая, тайная жизнь, в которой он давал информацию уголовному розыску на воле или оперчастям тюрем, СИЗО и колоний: «дул», «стучал», «баянил», «барабанил» – короче, отрабатывал свою расписку и те льготы, которые за нее получал. И аппетитный натюрморт в специальном кабинете Тиходонского ИВС являлся одной из таких льгот.
Курбатов посмотрел через стол на Турбана. Тот при виде еды и выпивки слегка поменялся в лице, но тут же взял себя в руки.
– Мне нельзя, – хрипло проговорил Турбан. – Унюхают – конец.
Важняка такое заявление насторожило. То есть формально все правильно, только не в данном случае.
– Ты чего, Турбан? Первый раз, что ли? С тобой кто сидит? Полный лох! Что он, тебя нюхать будет? Да ему и любой лапши навешать можно!
– «Полный лох»! – повторил агент и криво усмехнулся. – Нет уж, спасибо. Лучше я перетерплю. Целей буду.
– Да ты что? Ты же как у Христа за пазухой! Поешь, небось давно хорошей хавки не видел.
– Э-э, старая песня, – хрипло проговорил Турбан. – Слыхал. Только голова мне важней, чем брюхо.
– Пока она есть, – заметил Курбатов. Он плеснул в стакан водки и выпил. Посмотрел на бутерброды, снял с одного ломтик ветчины и положил в рот.
Турбан отвернулся.
– А только сдуть мне все равно нечего, гражданин начальник. Это не мой случай.
«Случай» он произнес с ударением на последнем слоге.
– Ну как же это не твой? Очень даже твой, – рассудительно сказал Курбатов. – Ты взялся за работу, тебя никто не неволил. Твоя работа обеспечивает тебе особое положение в камере, льготы, удобства, ты даже можешь позволить себе покапризничать – вот как сейчас, например. Видишь, я даже напряг начальство, чтобы угодить тебе, организовал пикник, можно сказать. А через полчасика сюда приведут симпатичную смуглянку из женского блока… Но это, конечно, если ты расскажешь мне, о чем говорил с тобой твой сокамерник.
Курбатов вздохнул и налил водку в оба стакана.
– Иного, как говорится, не дано.
– А я ни о чем с ним и не говорил. – Турбан продолжал смотреть в стену. – Он мне не понравился.
– Чем же? – удивился Курбатов. – Такой интеллигентный молодой человек…
– Ничем. Не понравился, и все. Я ему сказал, чтоб не подходил ко мне. И чтоб пасть закрыл и прекратил выть. И чтоб… – Турбан запнулся. – И все.
– Ладно. Не понравился. Но ведь ты знаешь, зачем тебя перевели к нему.