– Что вы, Елена Владимировна, какое гормональное буйство? – взял себя в руки Сидоров. – Ничего нет в мире лучше мужской дружбы. – И вальяжным шагом направился к своему лучшему другу Максиму Антоневичу, с которым он обычно сидел рядом.
«Англичанка» что-то еще сказала по поводу произошедшего и только потом начала урок, а Олеся все не могла прийти в себя. Вопросы один за другим скакали в ее голове. «Почему вдруг Сидоров, который никогда не садится с девчонками, решил сесть ко мне за парту?», «Он решил надо мной поиздеваться?», «Он решил поиздеваться над первыми красавицами класса, предпочтя им меня?», «Какова моя роль в этой истории?», «Что он хотел сказать, назвав меня «необихоженной»?», «Это обзывка?», «Если это обзывка, то я резонно его отшила?», «Почему я его отшила?», «Что будет теперь, после того, как я его прилюдно отшила?»
Были и другие вопросы. Но и первых десяти Олесе хватило, чтобы понять, что все они без ответа. Слишком все произошло быстро и неожиданно, чтобы она успела среагировать правильно. Хотя, как правильно она должна была среагировать, Олеся тоже не знала. Думать, что она среагировала неправильно, ее заставляло некоторое чувство вины перед Сидоровым. Ей казалось, что отказывать ему в праве сесть рядом с ней было невежливо. В конце концов, он просто хотел посидеть именно за самой дальней в ряду у окна партой и всего лишь сорок пять минут урока…
В итоге сам урок прошел мимо Олеси. Она пыталась что-то записывать, повторять вместе со всеми хором какие-то слова, но мало что понимала из происходящего. Олеся была новенькой в этой школе, в этом классе, для этого педагога, а потому ее гарантированно не могли вызвать к доске. Программы в ее старой и в этой новой школе немного не совпадали, а потому ей приходилось активно заниматься, догонять остальных. Учителя, зная об этом, Олесю на уроках пока не дергали – давали ей время адаптироваться.
После урока Сидоров забросил тетрадку с учебником в рюкзак и, продолжая болтать о чем-то с Антоневичем, вышел из кабинета. На Олесю даже не посмотрел. Как будто и не пытался он полчаса назад напроситься к ней в соседи. Почему-то Олесю это задело.
Следующим уроком была история. На истории соседка Олеси – Аня Макарова – не появилась, но и Сидоров не сделал ни малейшей попытки сесть к новенькой. Не сказать чтобы Олеся на это надеялась, но почему-то, когда они с Максимом Антоневичем, громко болтая о компьютерах, уселись за свою парту, она еще больше огорчилась.
«И не нужен, и не нужен он мне, и совсем он меня не интересует», – мысленно сказала она сама себе и уткнулась в учебник истории.